В противоположность безлюдным территориям вдоль бывшей советской границы 1939 г., которые немцы систематически опустошали в 1942–1943 гг., чтобы там уже невозможно было жить, брянские леса и соседние леса так и не были очищены от партизан методами, которые описывал Геббельс. Фронт находился слишком близко, а связь с Красной армией была слишком крепкой. Хотя немецкие войска на передовой никогда не бывали на слишком большом отдалении, их редко можно было выделить для борьбы с партизанами.

В сотнях километров за линией германского Восточного фронта и более партизанская деятельность происходила в значительном масштабе, что усугублялось также тем, что немцы здесь практически не располагали никакими обученными войсками. Им приходилось полагаться на полицейские формирования наемников — крайне неполноценный материал, состоявший в основном из латышей и литовцев (больше — эстонцев. — Ред.), которые были слишком неуправляемыми, и украинцев, чья верность была слишком сомнительна.

Во время боев в окружении в первые месяцы войны многим группам бойцов Красной армии удавалось не попасть в плен и тем самым вырваться из лап медленной и мучительной смерти в лагерях для военнопленных. Поначалу первой заботой таких групп было пропитание, но мародерские налеты (на совести автора. — Ред.) привели к нападениям на немцев, а зимой 1941 г. были установлены контакты с Москвой, и эти нападения стали координированными. Гражданский район генералкомиссариата Белоруссии подвергался таким нападениям более всего. В самом Минске, столице генералкомиссариата, был раскрыт заговор, предусматривавший убийство генерального комиссара и отравление системы водоснабжения. В конце февраля 1942 г. был казнен минский руководитель партизанского подполья Столяревич, но партизанская война здесь приобрела законченную форму. Если несколько отрядов могли соединиться, связаться с центром и получить оружие, они могли учредить свой освобожденный район. Так, в конце апреля 1942 г. было упоминание о «партизанской республике» в Усакино, к юго-западу от Минска, возле старой (до 1939 г.) пограничной железнодорожной станции Негорелое, чьи великолепные залы ожидания с золотыми надписями когда-то были так знакомы туристам.

Чтобы сократить в размерах эту цитадель партизан, из Кракова был доставлен батальон немецких уголовников, мягко называвшихся «браконьерами». Он уже имел жуткую славу в полку СС под командой Дирлевангера, пользовался в главном управлении СС покровительством Готтлоба Бергера и привлекал интерес как Гитлера, так и Геринга. Специализацией Оскара Дирлевангера — отбывшего тюремное заключение преступника (два года тюрьмы за попытку изнасилования), ставшего генерал-майором (автор ошибается — Дирлевангер дослужился до звания оберфюрера СС — промежуточное между армейскими (соответствующими эсэсовским) званиями подполковник и полковник. — Ред.), — было заставлять женщин и детей, оставшихся в деревнях, идти через минные поля, которые прикрывали партизанские убежища. Таким путем Дирлевангер усовершенствовал стандартную практику вермахта, использовавшего для данной цели советских военнопленных, держа их под прицелами винтовок и следя, чтобы они целиком наступали на землю.

Весной 1942 г. эта война достигла стандартов варварства с обеих сторон, напоминая Тридцатилетнюю войну (1618–1648) и шуанов в Вандее (1793–1803), с тем отличием, что масштабы были во много раз больше. Только в близких к линии фронта районах делались какие-то попытки сдержать этот наплыв ужаса. В мае 1942 г., например, Готхард Гейнрици (Хейнрици), командующий 4-й армией, уговорил фон Клюге держать части тайной полиции за пределами зоны боевых действий группы армий «Центр». Гейнрици также не стал выполнять приказ о юрисдикции «Барбароссы», отказавшись передать захваченных в плен партизан в СД. Генерал Ганс Реттигер, начальник штаба у Гейнрици, добился, благодаря этим методам, некоторого успеха. В марте 1943 г. 4-я армия должна была оставить район Вязьмы, самый близкий к Москве выступ фронта, но в то же время она смогла ликвидировать партизанский отряд, который многие месяцы представлял собой второй фронт. Это было частично достигнуто через призывы по радио к женщинам «вернуть своих мужей из лесов».

Но было бы ошибочным делать вывод, что истребление населения и сожжение деревень происходили лишь тогда, когда боевыми действиями командовали люди СС или там, где использовались части СД. В тыловых районах, в отличие от районов гражданского управления, эти командиры и части находились под строгим контролем командующего тыловым районом вермахта. Некоторые депеши по анти-партизанской войне, которые были представлены на Нюрнбергском процессе над ОКВ, абсолютно не отличаются по своему хладнокровному, вызывающему ужас содержанию от донесений эйнзацгрупп, которые передавались СД для Гейдриха. Только в районе гражданского управления приказ о юрисдикции «Барбароссы» работал по-другому, а высшие руководители СС и полиции (HSSPF) могли запросить помощь вермахта. Даже тогда существовала договоренность о волевом совместном решении Гиммлера и Верховного командования: командующий, имеющий в данном конкретном месте наибольшее количество войск, будь то командир СС или офицер вермахта, должен взять на себя проведение операции.

Результатом стал административный хаос, особенно в Белоруссии. Германское наступление в сторону Кавказа (и Сталинграда. — Ред.), начавшееся в конце июня 1942 г., обескровило войска тыловых районов. В то самое время, когда немцы уже посматривали на Каспийское море (туда выходили разведывательные подразделения. — Ред.) и устанавливали флаги со свастикой на обеих вершинах Эльбруса (21 августа 1942 г. — Ред.), они утратили контроль над сектором, где русские явно находились в обороне. На совещании высокого уровня 6 августа у Геринга по вопросу производства продовольствия рейхскомиссар Лозе заявил, что в текущем году партизаны наверняка не дадут вывезти половину урожая в Белоруссии. «Я взываю о помощи уже четыре месяца». Геринг сказал, что знает Лозе давно и что у Лозе очень живое воображение. «Я никогда ничего не воображаю!» — возмущенно закричал Лозе в ответ.

Но что-то делать было надо. Стало необходимым создать единое антипартизанское командование с властью, превышающей региональную. И тем не менее последовавшее указание Гитлера по контрпартизанской войне, Директива № 46, разосланная Кейтелем двенадцать дней спустя, лишь повторно подтверждало и определяло старые раздельные зоны компетенции. Здравый смысл требовал передачи единого контроля в руки Генерального штаба сухопутных войск. Однако Гитлер желал иной формы объединения. Частично потому, что считал, что армейское командование отличается излишней мягкостью, и частично потому, что нуждался на этой позиции в какой-нибудь выдающейся партийной личности, но Гитлер расширил полномочия Гиммлера на ведение антипартизанской войны. Как и Сталин, Гитлер полагал, что вопросы безопасности позади линии фронта касаются полиции, а не военных.

Не предполагалось, что Гиммлер возьмет лично на себя командование операциями, хотя в летние месяцы он держал полевой штаб возле Житомира и получал боевые донесения. Своим заместителем Гиммлер назначил одного генерала СС. По своему собственному признанию, фон дем Бах-Зелевски добровольно предложил свои услуги, и его письмо Гиммлеру датируется весьма