не было никакого партизанского движения в тылу у советских войск, организованного немцами? Полное и постоянное отсутствие этого предполагает, что, даже если бы советские партизаны опирались на терроризм, у них было что-то такое, чего не было у немцев. Можно предположить, что патриотизм населения значил больше, чем немцы были согласны это признать.

Однако истина не так проста; этот вопрос никогда не подвергался проверке. Даже в победоносное лето 1942 г. у немцев не было людских резервов и превосходства в воздухе (превосходство в воздухе было, и диверсанты сбрасывались пачками, но, как правило, большей частью шли сдаваться. — Ред.), необходимых для начала партизанских операций за Доном и Волгой. Скоро немцы стали испытывать такую нехватку самолетов, что весной 1943 г. советские летчики снабжали партизан практически без помех. А после Сталинграда время для немецких партизанских операций прошло. Вера в то, что главные силы твоих товарищей на подходе, — необходимое условие успешной партизанской войны. По этой причине призыв Сталина к гражданскому населению продолжать войну позади германского фронта, с которым он обратился 3 июля 1941 г., нашел немедленный отклик. Ответ пришел, когда Красная армия начала зимнее наступление и отвоевала у немцев некоторые оккупированные территории страны.

Этот ответ со стороны групп неимущих и не занятых делом молодых людей стал смертным приговором многим тысячам крестьянских семей, добывавших на земле свое нищенское пропитание. Такие крестьяне могли сделать выбор и получить от немцев оружие для защиты своего урожая от партизан, либо они могли получить оружие у партизан и в некоторых случаях — даже зерно для посева. В любом случае они рисковали расстрелом, когда территория переходила из рук в руки. Крестьяне, верившие, что выигрывают от германской деколлективизации, у советской власти были на плохом счету. Даже когда немецкое отступление было в полном разгаре, войска уводили с собой порабощенное и обездоленное население — ведь спрятаться и оставаться в деревне означало накликать на себя осуждение как на бывшего коллаборациониста. (Уходить с немцами никто не хотел. Кроме тех, кто запятнал себя сотрудничеством с оккупантами. — Ред.)

К таким реальным последствиям партизанской войны германское Верховное командование не было готово, и для борьбы с ними в наличии оно не могло предложить ничего, кроме временных средств, паллиативов. Приказ о юрисдикции «Барбароссы» (фактически позволявший совершать любые преступления в отношении жителей захваченных территорий. — Ред.) предвидел организованное сопротивление на оккупированных территориях, но положения данного документа предполагают, что Гитлер рассматривал это скорее как проблему местной администрации, чем генеральной стратегии. Неограниченная власть, которую этот приказ давал полевым офицерам, и отказ от юридических процедур даже самого простого рода оставались, однако, базовым кодексом для партизанской войны вплоть до самого конца. Гитлер открыто признавал, что доволен тем, что Сталин в своем выступлении 3 июля 1941 г. призвал к партизанской войне и тактике выжженной земли, борьбе каждого советского гражданина изо всех сил. «Русские, — заявил Гитлер через две недели после этого, — сейчас приказали вести партизанскую войну в нашем тылу. Эта партизанская война дает нам некоторое преимущество; она позволяет нам уничтожить каждого, кто против нас». После этого ссылки Гитлера на партизанскую войну были редки; он уже не жаловался чрезмерно, потому что такая война была частью войны, за которую он сам выступал (т. е. войны на уничтожение. — Ред.). Но в своих поездках на оккупированную територию, как, например, во время визита в Смоленск 13 марта 1943 г., Гитлер принимал величайшие меры предосторожности, чтобы его собственная персона была надлежащим образом защищена.

Первая значительная вспышка партизанской активности наблюдалась в особенно малонаселенной лесной местности к югу от Ленинграда. Группа тайной полиции, приданной 4-й танковой группе Гепнера, доложила 29 сентября 1941 г., что к северу от Пскова появились партизаны, и уже обрела очертания знакомая схема сожженных деревень и массовых расстрелов. Вряд ли стоит напоминать, что во всех таких случаях командующий армией осуществлял полный оперативный контроль.

Кейтель уже усилил приказ о юрисдикции «Барбароссы» 16 сентября, приказав казнить от пятидесяти до ста коммунистов за каждого убитого германского солдата. «Необходимо подозревать коммунистические источники, независимо от индивидуальных обстоятельств». Формулировка этого обвиняющего приказа подразумевает, что ожидались только изолированные нападения, но скоро понадобились более детально разработанные меры. К концу года наибольшая часть ликвидационной эйнзацгруппы A была переключена с ликвидации евреев республик Прибалтики на борьбу с партизанами на Ленинградском фронте. 26 марта 1942 г. командир группы Франц Шталекер был убит партизанами рядом с его собственным штабом в Красногвардейске (Гатчина), но тем не менее перед этим он послал рапорт Гейдриху, в котором сообщал о ликвидации 221 тыс. евреев (по другим данным, 249 420. — Ред.). Как и другие командиры ликвидационных групп, Шталекер, который был немцем, родившимся в России, являлся прежде всего политиком и, в некотором роде, «интеллектуальным сортом» палача. Как бывший командующий ЗиПо (полиция безопасности) и СД в протекторате Чехия и Моравия, а затем Норвегии, он когда-то питал склонность к работе в министерстве иностранных дел (он там некоторое время и работал), и Риббентроп намечал его в свой «Русский комитет».

Классическое место для ведения партизанской деятельности — брянские леса, которые лежат позади германского сектора, обращенного к Москве, почти не имели значения до декабря 1941 г., когда немцы отошли со своих передовых позиций у Тулы и Орла. Это был слишком крупный объект, чтобы вермахт стал применять там бесцеремонные методы коммандос тайной полиции. Там был элемент творческого обращения, когда к делу приступили солдатские политики группы армий «Центр». План состоял в том, чтобы ограничить партизанские силы надежной милицией, навербованной из советских военнопленных. Был сформирован казачий батальон и создан прогерманский район с русским самоуправлением на границе брянских лесов — так называемым «правительством республики Локоть» Бронислава Каминского. Эти меры, описанные в 10-й главе, привели к значительно более существенному развитию Русской освободительной армии (РОА), но для сокрушения партизан были неэффективными. Было решено использовать венгерские войска, которые для вооруженной борьбы на переднем крае считались второсортным материалом. И все же в мае 1942 г. Гитлер объявил, что венгры бесполезны для партизанской войны. В том же месяце Геббельс сделал запись в своем «Дневнике», где рассказал историю, обычную для последующих двух лет:

«19 мая 1942 г. Партизаны взорвали железнодорожные рельсы на фронте группы армий „Центр“ между Брянском и Рославлем в пяти местах — еще одно подтверждение их крайне неприятной деятельности. К югу от этого участка венгерские формирования воюют, сталкиваясь с большими трудностями. Им сейчас необходимо захватывать одну деревню за другой и умиротворять их — это пока еще не проявило себя полностью как конструктивный процесс. Потому что когда венгры докладывают, что восстановили порядок в