Ред.) Когда кризис миновал, гебитскомиссар Житомира послал рапорт уже известному Эрнсту Ляйзеру. Он обвинял отступающие германские войска в грабежах домов и рабочих помещений немецких чиновников еще до того, как администрация их покинула. За девять дней советской оккупации (7 дней — Красная армия взяла город 13 ноября, оставила 20 ноября. — Ред.) грабежей в городе было немного, но они возобновились, когда немцы вернулись. Подобный рапорт пришел и из Коростышева, где нестроевые части разворовали склады с зерном и семенами. Здесь же 10 ноября посреди города украинское население имело удовольствие наблюдать, как германские солдаты грабили германский корпоративный склад — солдаты жуткого внешнего вида, нагруженные поросятами и гусями, как герои Тридцатилетней войны 1618–1648 гг. В Казатине гебитскомиссар был вынужден под дулом пистолета сдать зернохранилище ефрейтору.

В этих сценах анархии «Приказ о выжженной земле» потерпел неудачу, но у Розенберга все же было исправительное средство по его вкусу. Надо было освободить чиновников экономического штаба «Восток» от двойного контроля со стороны Геринга и вермахта и подчинить их своему собственному министерству. В тот день, когда Житомир был отбит, Розенберг послал Кернеру в экономический штаб «Восток» подробный меморандум. В декабре, когда вермахт отчетливо показывал, что отступление вовсе не лишит его своей доли в грабеже, Розенберг составил второй меморандум. Наконец, 24 января 1944 г. он пишет Герингу лично, требуя ликвидировать экономический штаб «Восток». Геринг дождался падения Ровно (2 февраля. — Ред.), а потому смог ответить 14 февраля в негативном ключе. Геринг сообщил Розенбергу, что конференция по будущей экономической администрации должна быть отложена, так как сейчас «рейхскомиссариат Украина» почти полностью находится под военным управлением. Геринг мог бы при этом уточнить, что военное управление осуществляется Красной армией.

Несломленный Розенберг перенес свои притязания с Украины на Белоруссию, где некоторые осколки гражданского управления сохранялись до июня 1944 г. В течение марта и апреля шла переписка, и Геринг не хотел уступать, а Розенберг был бессилен, несмотря на сильного человека из СС у себя в команде. Соответственно, германское управление на оккупированных территориях Советского Союза приказало долго жить в тот момент, когда Розенберг ввязался в еще одну бессмысленную схватку за главенство, на этот раз с Герингом вместо Эрика Коха, который уже много месяцев назад вернулся в Кенигсберг.

Заключительные приключения Коха должны завершить историю этой эпической ссоры, несмотря на то что они происходили далеко от Украины. 18 июля 1944 г., то есть за два дня до заговора с целью убийства Гитлера, Кох был в Вольфшанце, докладывая о своих планах обороны Восточной Пруссии, чьей границы русские уже достигли в одной точке (к довоенным границам Восточной Пруссии советские войска вышли только в августе 1944 г. — Ред.). Когда фельдмаршал Модель раскритиковал этот план как дилетантский, Гитлер выступил в защиту Коха, принадлежавшего к той неизмеримо малой группе лиц, которым фюрер еще доверял. Как комиссар обороны Восточной Пруссии, Кох вербовал свою собственную внутреннюю гвардию рекрутов. Это была модель будущего фольксштурма, но в то же время такой источник головной боли, что преемник Моделя генерал Ганс Рейнгардт жаловался на то, что Кох заворачивает поезда с боеприпасами группы армий «Центр» для нужд своей собственной «армии».

Настолько велик был кредит доверия Коху у Гитлера, что в дополнение к обороне Восточной Пруссии ему был дан еще один рейхскомиссариат. 8 сентября 1944 г. Кох разослал телетайпом сообщение, гласившее, что Гитлер доверил ему использование местных ресурсов в частях рейхскомиссариата «Остланд», еще занятых войсками группы армий «Центр». Коху предстояло особо позаботиться о конфискации экономических ресурсов, и для этой цели все германские административные органы были подчинены ему. Это был приказ об эвакуации, ибо в середине июля 1944 г. русские просто раскололи фронт, выйдя к морю к западу от Риги. (К морю (Рижский залив) советские войска вышли 31 июля, но затем немцам удалось восстановить сухопутный коридор. — Ред.) Дни Остланда были сочтены, но риторика Коха оставалась прежней. Утверждают, что он заявил, что ликвидирует всякого «остидиота», который попытается вести переговоры с латышами, литовцами и эстонцами как с независимыми нациями. Он введет «испытанные и проверенные методы работы рейхскомиссариата на Украине».

Но Кох этого не сделал. Через неделю после его назначения советские войска вновь перешли в наступление, и к началу октября вся Эстония была им отдана вместе с большей частью Латвии. Рига и Курляндия остались в кольце окружения далеко позади Русского фронта, который протягивался от устья Немана и далее на юг вдоль границы Восточной Пруссии. К концу месяца потеря Риги (взята Красной армией 15 октября. — Ред.) сократила мешок в размерах до района у порта Лиепая (Курляндская группировка немцев оборонялась до конца войны на фронте от Лиепаи до Тукумса. — Ред.), на защите которого Гитлер настаивал вплоть до капитуляции Германии из-за его якобы огромной важности как базы для подводных лодок (здесь автор, как водится, придумал. — Ред.). Что касается Коха, он никогда не бывал и рядом с Остландом. С начала ноября, когда русские укрепились в его собственном гау Восточной Пруссии, даже Кенигсберг находился слишком близко от линии фронта, и Кох держался как можно ближе к отелю «Адлон» в Берлине. (В Берлине, возможно, было опаснее — из-за постоянных бомбардировок союзной авиации. — Ред.) В конце января, когда Кенигсберг был уже отрезан от рейха, Кох устроил свой штаб в Пиллау на Балтике, дав клятву Гитлеру, что будет защищать Восточную Пруссию, если понадобится, с одним фольксштурмом. Кох открыто обвинял командующих армиями Хоссбаха и Рейнгардта в заговоре с целью сдачи западным союзникам. И он посодействовал падению этих генералов и сделает то же самое с каждым, кто отдаст хотя бы метр Восточной Пруссии.

9 апреля капитулировал генерал Лаш. (В ходе Кенигсбергской операции 6–9 апреля советские войска (130 тыс., но превосходящие немцев в технике) вышли 9 апреля в центр города. Командир гарнизона Кенигсберга Лаш, потерявший за эти дни 42 тыс. своих только убитыми, приказал еще живым 92 тыс. сложить оружие. — Ред.) И Кенигсберг Иммануила Канта начал свою историю в качестве русского города Калининграда — унылой агломерации, которую не рекомендуется посещать туристам — искателям приключений даже журналистами воскресных газет, охотящимися за сенсациями. Во время предсмертной агонии Кенигсберга Коха не было даже рядом, но он послал Гитлеру еще одну телеграмму, заявляя, что Лаш воспользовался его кратковременным отсутствием, чтобы совершить акт предательства. Кох снова повидал Гитлера в его бункере и отбыл в Пиллау, проливая обильные слезы и клянясь защищать свой объект до конца. 23 апреля Пиллау уже горел, а русские приближались (Пиллау пал 25 апреля. — Ред.). Для отъезда Эриха Коха, его персонала