в ответ.

– Она моя бабушка.

– Я знаю. Но как насчет твоей жизни? – Теперь Эмма оказалась ближе и смотрела на меня с другой стороны длинного кухонного островка. – Ты так молод. У тебя так много вариантов…

– Да, верно, – вмешался я, почувствовав, как нарастает старая обида, старое подавленное разочарование. – Я знаю.

Эмма сделала паузу, снова нахмурив брови.

– Знаешь, – неуверенно повторила она.

Я шумно выдохнул.

– Я не хотел обсуждать это прямо сейчас, но я разговаривал с Рикманом.

– Твоим старым тренером?

Я кивнул.

– Да. И Кларком, генеральным менеджером моей команды, а также с Джеком Морисоном, владельцем. – Мои руки легли на стойку. – Если врачи разрешат мне играть и если я буду чувствовать себя хорошо, они вернут меня обратно.

Весь воздух будто вылетел из комнаты со свистом. У Эммы отвисла челюсть, она в ужасе уставилась на меня.

– Они вернут тебя обратно? – Она побледнела. – Но ты же ушел на покой.

– Мы все в курсе, Эм.

– Ты ушел, – сказала она более решительно, – потому что тебе грозила опасность повредить мозг. Навсегда.

– Знаю, – огрызнулся я. Затем перевел дыхание. – Но я по-прежнему в отличной форме. Снова оказаться на льду… это было приятно. Я все еще могу делать это. Я мог бы просто…

– Просто что? Сдохнуть к чертовой матери? – Она произнесла это пронзительно, а после прикусила губу, будто изо всех сил пытаясь успокоиться.

– Я буду осторожен, – произнес я, сопротивляясь, хотя все, что мне хотелось сделать, – это закричать. – Очень осторожен.

– Играя в хоккей. Полноконтактный вид спорта. – Она фыркнула, скорчив гримасу. – Тот самый вид спорта, из-за которого ты с самого начала оказался в таком положении.

– Эмма…

– Не надо этих «Эмма». – Она отмахнулась, словно могла таким образом избавиться от своего раздражения. – Не надо… успокаивать меня!

– Ладно. Не буду. – Я вцепился в край стойки. – Тогда не читай мне нотаций, как будто я невежественный ребенок.

– Тогда не веди себя как невежественный ребенок, – горячо возразила она. – Используй свой большой и драгоценный мозг. Это иррационально…

– О черт, ради всего святого…

– Ты воспользовался своим драгоценным мозгом, когда ушел. Используй его снова, твою мать.

Мои зубы лязгнули друг о друга, и я стиснул их, не в силах ответить без крика.

Вокруг Эммы потрескивала энергия, освещая глаза, придавая линиям ее тела резкий рельеф. Она была прекрасна и одновременно наводила ужас.

– А как насчет предложения Делайлы? Ты любишь печь, создавать десерты. Ты же художник…

– Я хоккеист! – Крик эхом разнесся в пространстве и отразился от него. – Только им я всегда и хотел быть! – Звук, вырвавшийся у меня, походил на вопль раненого животного. Он пристыдил меня и привел в ярость. Я стукнул кулаком по стойке. – Не читай мне лекцию о том, кто я такой, когда у меня есть шанс… Черт!

Я отвернулся, у меня перехватило горло. Тяжело дыша, я упер руки в бедра и быстро заморгал, чтобы избавиться от жгучего покалывания под веками.

В тишине чувствовались тяжесть и холод. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Я в лучшей форме в своей жизни, Эм. Я могу это сделать. Теперь я буду осторожен. Я знаю, что поставлено на карту.

Слова были хрупкими, как сахарная пудра. Но Эмма не прорвалась сквозь них, как я ожидал. Она не стала сопротивляться мне. Ее вздох прозвучал тихо, будто дуновение ветерка. Я бы даже не услышал его, если бы не ожидал ее ответа и ссоры, которую хотел устроить.

– Тебя никогда не будет радовать что-то другое, не так ли? – спросила Эмма.

По мне прошла невидимая рябь, и все, что я смог сделать, – это отрицательно покачать головой. Последнее, чего я ожидал, – что ее руки обхватят меня сзади, что она прижмется ко мне и крепко обнимет, когда я полностью закроюсь.

Я этого не ожидал. Но в ту секунду, когда Эмма сделала это, мое тело отреагировало сильной дрожью, сердце бешено заколотилось о ребра. Я обхватил ее тонкие предплечья, погладил шелковистую кожу, нуждаясь в этом контакте.

– Я не хочу ссориться, – сказала она.

Тогда я повернулся, притягивая ее к себе.

– И я не хочу.

Мы тихо стояли, обнявшись, на кухне, которая скоро станет ее. Я прижался щекой к ее голове, вдыхая аромат волос, впитывая тепло ее тела. Но слишком скоро Эмма отстранилась и откинула голову назад. Ее глаза цвета индиго скользнули по моему лицу.

– Если ты станешь играть за свою старую команду, значит, вернешься в Вашингтон.

Правда выплыла наружу, как бревно, брошенное в пруд. И снова Эмма озвучила то, чего я не хотел. Но теперь все было ясно. Я позволил своим рукам соскользнуть с ее тела, хотя все, чего мне хотелось, – это обнять ее покрепче.

– Ничего не решено. Это всего лишь пробы, но да, если я стану играть, то буду базироваться в Вашингтоне, но также ездить по всей стране.

– Я знаю, как это работает. – Она вымученно улыбнулась. – Я тоже буду занята. Скоро начнутся съемки. На самом деле на следующей неделе у меня назначена первая встреча. Ну, знаешь, чтобы обсудить кое-какие идеи, познакомиться с актерским составом, что-то в этом роде.

Отойдя, Эмма стала расхаживать по кухне.

– Сюда нужен хороший стол. Что-то похожее на то, что есть у Амалии. Может, еще подвесная полка для медных кастрюль и сковородок по всему островку.

Бормотание Эммы показалось мне не очень хорошим знаком. В груди образовался комок, который увеличивался в размерах по мере того, как она говорила о том, что хотела бы сделать с этим местом.

– В главной спальне есть частично закрытый балкон с видом на бассейн… – Ее голос затих, она нахмурилась. И я знал, что она подумала о балконе в своем маленьком домике в Роузмонте и о той ночи, когда она смотрела, как я плаваю голышом.

Меня захлестнула печаль. Это напоминало гибель. Наш конец. Я хотел остановить это. Мог бы. Все, что мне требовалось сделать, – это сказать правильные слова. Но я солгал бы. Я знал, что должен попробовать, иначе вечно стану сомневаться, правильное ли я принял решение. Я бы никогда не оправился от подобной потери. Мне бы не удалось вынести больше потерь в своей жизни. Не теперь.

– Я не хочу тебя терять, – выпалил я.

Эмма взглянула на меня, черты ее лица напряглись. Я уставился на нее в ответ, умоляя понять.

– Я только нашел тебя. Но я не могу отказаться от этого последнего шанса. Я хочу снова почувствовать себя самим собой, Эм.

Ее плечи со вздохом опустились.

– Я знаю. – Она заметно сглотнула. – И никуда не собираюсь уходить, Люсьен.

Но я собирался. И мы оба знали –