жесткую линию.

– Она тебе докучала?

Его голос звучал так, будто он очень сильно расстроился бы, если бы я сказала «да». Он беспокоился. Настолько сильно, что не позволял кому-либо видеть это. Но я видела. Наклонившись, я уперлась животом в бортик.

– Нет, не докучала. А что насчет тебя?

– Нет. – Его улыбка казалась напряженной. – Больше нет.

Я вглядывалась в его лицо, желая успокоить, желая его.

– Эта женщина не заслуживала тебя.

Его глаза наполнились тихим светом счастья.

– Мы плохо подходили друг другу. Я был создан для тебя.

– Поцелуй меня.

Губы Люсьена дрогнули, но напряжение покинуло его.

– Вокруг много прессы, Снупи. Ты не против, чтобы тебя считали моей?

– Это зависит от обстоятельств. Тебя устраивает, что тебя посчитают моим?

Его рука в перчатке скользнула мне за шею и обхватила затылок.

– Если хочешь, милая, я надену именной бейджик, на котором это будет указано.

Он поцеловал меня, нежно и глубоко.

Я почувствовала это у себя в животе, в сдавленной груди, которая наполнилась одновременно тоской и удовлетворением. Мои руки нашли его объемные плечи, и я вцепилась в футболку, целуя его в ответ. Только когда я услышала знакомый голос Бромми, который свистел и окликал нас, то отступила назад.

Люсьен улыбнулся мне и посмотрел пристальным взглядом, который обещал продолжение позже.

– Ты был великолепен, – произнесла я, слегка задыхаясь и не желая отходить от него.

Уголки его рта приподнялись.

– Это было весело. – Он сжал мою шею сзади. – Пойдем, я тебя со всеми познакомлю.

На льду расстелили длинный ковер, по которому люди могли ходить и приветствовать друг друга. Люсьен подвел меня к группе парней, все они возвышались надо мной, будучи на коньках. Я познакомилась с друзьями Люсьена, людьми, которые составляли огромную часть его жизни.

Я видела, что ребята его чертовски любят и уважают. Казалось, они скучают по Люсьену так же сильно, как он по ним, но смирились с ситуацией. Когда-нибудь им всем придется столкнуться с подобной проблемой.

К нам подошел коренастый седовласый мужчина лет пятидесяти.

– Эм, это Дэвис Рикман, мой бывший тренер. Рикман, это…

– Эмма Марон. Я обожаю ваше шоу. – Рикман пожал мне руку. – Рад с вами познакомиться.

Благодаря тому что многие присутствующие смотрели мой сериал и чувствовали необходимость рассказать мне об этом, слышать похвалу становилось немного легче. Чем бы я ни стала заниматься дальше, было похоже, что за время показа «Темного замка» я развлекла очень много людей. Это само по себе награда.

Рикман посмотрел на Люсьена.

– Ты не против оставшейся части шоу?

Люк не двигался, словно сделанный из мрамора.

– Конечно.

Оставшаяся часть представляла собой шоу из беговых упражнений, трюковых бросков и того, что я называла модным катанием на коньках. Наблюдать за тем, как Люсьен на скорости маневрирует шайбой, оказалось чертовски сексуально.

Боже, он был прекрасен, когда катался по льду. Радостный, но в то же время сосредоточенный. Суровое выражение лица и льдисто-зеленые глаза создавали сочетание, которое заставляло многих фанатов кричать и свистеть от чистого вожделения. И меня тоже. Только я еще собиралась пойти с ним домой.

Везучая девчонка.

– Он необыкновенен, правда?

Я обернулась и увидела Рикмана, стоявшего рядом со мной.

– Да. – Но я говорила не о хоккее.

Мне не понравилось, как Рикман смотрел на Люсьена, словно оценивая каждое его движение. Было в этом нечто алчное, что терзало меня до глубины души.

– Ему повезло, что его тренер понял, что нужно его отпустить.

Рикман повернулся в мою сторону, густые брови наполовину скрывали его глаза.

– Он сделал этот выбор. Не я.

– Вы хотели, чтобы он остался?

Он пожал плечами:

– Наши руки были связаны. Но он по-прежнему лучший игрок, которого я когда-либо тренировал. Хоккейный талант, о котором можно только мечтать.

Я не знала, что на это сказать, и снова принялась хлопать, когда мимо пронесся Люсьен.

– Очень жаль, – задумчиво произнес Рикман.

– Он жив, – отрезала я. – Жаль было бы, если бы он умер.

Рикман равнодушно посмотрел голубыми глазами, застывшими на изборожденном морщинами лице.

– Некоторые игроки сказали бы вам, что лучше так, чем прервать карьеру.

В венах бурлила ярость, но мне удалось сохранить хладнокровный тон.

– Любой, кто так думает, – дурак.

Рикман просто пожал плечами и вернулся к наблюдению за игроками.

– Я не тот, кого вам нужно убеждать.

Люсьен

– Итак. – Эмма улыбнулась мне, обняв за талию, и мы покинули стадион.

– Итак, – повторил я, сдерживая усмешку.

Она была слишком очаровательна, и то, как она прижималась ко мне, ощущалось абсолютно правильно. Эмма ткнула меня локтем в ребра, попав в самое чувствительное место. Злючка.

Мне не хотелось смеяться. Я схватил ее дьявольскую руку и запечатлел поцелуй на кончиках пальцев.

– Ты повеселилась, Снупи?

– Да. – Она положила голову мне на плечо, мурлыча себе под нос. – Ты был великолепен. Поистине феноменальный игрок.

За эти годы мне говорили об этом так много раз, что это потеряло смысл. Но, услышав слова, слетевшие с прелестных уст Эммы, ее благоговейный тон, полный трепета, я почувствовал лишь чистую гордость, разливавшуюся в груди. Мне хотелось кричать, расхаживать с важным видом… поднять ее на руки и закружить, только бы заставить улыбаться и смеяться.

Эмма получила небольшое представление о том, кем я был в лучших своих проявлениях. Она стала свидетелем того, как фанаты болели за меня, и болела вместе с ними. Ее глаза сияли от гордости. Это заставило меня пожелать видеть это выражение на ее лице каждый день жизни. Я хотел, чтобы она восхищалась мной, чтобы гордилась все время.

Грудная клетка внезапно заболела, заставив меня прижать к ней руку. Но Эмма этого не заметила. Она все еще болтала о моих «потрясающих навыках», что было мило, но заставляло меня чувствовать себя обманщиком.

Я видел, как она говорила с Кассандрой, и это совсем не помогало. Обмен любезностями вовсе не выглядел дружелюбным, и я представлял, что могла сказать Кэсс, но не хотел расспрашивать Эмму. Главным образом потому, что мне не хотелось, чтобы Эмма перестала смотреть на меня так, словно я ее герой.

«Я думала, ты больше, чем просто хоккеист, Оз. Теперь я вижу, что это не так».

Меня взбесило то, что я подумал о последних словах Кассандры, обращенных ко мне, поэтому, задвинув ее на свалку своего сознания, я поймал Эмму за руку.

По краям огороженной канатом площадки, ведущей к парковке, собралась толпа. Несколько игроков раздавали автографы. Когда мы приблизились, послышалось мое имя, которое выкрикивал кто-то из фанатов. Эмма тряхнула золотистыми волосами.

– Публика ждет.

– Не возражаешь?

– Разве я должна? Фанаты