то и дело повторяла мама. – Это легендарное учебное заведение, выпускницы всегда хорошо устраиваются в жизни. Но если места не окажется, не беда, поищем тебе другую школу. На этой свет клином не сошелся.

Но я знала: загвоздка была не в том, чтобы для меня нашлось место. Да и таких школ, как эта, существовало не так уж и много. Я поступлю, если только правильно отвечу на все вопросы в тесте, – вот так просто.

Я познакомилась с девочкой, которая там училась, поэтому все уже прознала про это место. По ее рассказам, там было чудесно. Эта девочка, Ким, говорила, что кормят великолепно, есть даже вегетарианское меню и, несмотря на то что школа для девочек, в ней устраивают танцы, куда приглашают и мальчиков. Там даже учат танцевать, ориентируясь на вибрации досок пола. Есть уроки рисования, раз в год проходят выставки. Организуются спортивные состязания по нетболу, хоккею, английской лапте, в которых участвуют ученики как обычных школ, так и других школ для глухих. Все девочки в школе обязаны одеваться определенным образом: кремовый верх и темно-синий низ, юбка или брюки.

Вместо звонков разные световые сигналы. Кроме обычных уроков, есть занятия по макияжу и чтению по губам.

Я отчаянно мечтала попасть в школу Святого Мартина.

Но мама с папой мечтали об этом еще отчаяннее. Ведь, помимо всего прочего, она была бесплатной. Какой-то глухой меценат завещал потратить свое состояние на создание школы для девочек с нарушениями слуха. Но деньги были не главной причиной, по которой родители так загорелись. Главным было то, что перед выпускницами школы Святого Мартина открывались все двери. Они поступали в университеты и строили блестящие карьеры. Хотя отсутствие платы за обучение тоже радовало, потому что у мамы с папой лишних денег не водилось, а им еще нужно было позаботиться о Фергале и Кормаке. Я знала, что у братьев со слухом все хорошо, но образование-то им требовалось.

Папина компания постоянно балансировала на грани банкротства. Мама, несмотря на больную спину, была вынуждена отрабатывать долгие смены в супермаркете, чтобы семья держалась на плаву. Я знала, что раньше мама часто ходила в лес к источнику и молилась об избавлении меня от глухоты. Глупость, конечно. Случившееся уже не повернуть вспять. И даже если бы это было возможно, в мире осталось бы столько людей, которым куда тяжелее, чем мне.

Так что, хотя родители старались не давить на меня, они страшно переживали, что я могу не пройти эту проверку.

Само по себе тестирование меня не пугало. Я сомневалась, что оно окажется слишком трудным. Проверят общие знания и навыки пространственного мышления. Ничего сложного. А еще попросят назвать предметы, изображенные на фотографиях или рисунках. Ким, та знакомая, которая уже училась в школе Святого Мартина, сказала, что это было не слишком сложно. Затруднение у нее возникло только с фотографией воздушного змея, потому что она никогда в жизни его не видела. Родители не разрешали Ким играть с воздушным змеем, боялись, что, если дочь побежит за ним, ее может сбить машина, которую она не услышит. Вот Ким и не представляла, как выглядят воздушные змеи. Но все остальные изображения она узнала, поэтому ее приняли без вопросов.

В день тестирования мама с папой переживали, как никогда раньше. Мама все не могла решить, что надеть: костюм чересчур официален, в платье с оборками она похожа на пуделя, а в джинсах выглядит слишком небрежно. Что же делать?

Мне казалось, что ее внешний вид, как, впрочем, и мой, не имеет большого значения. Но мама страшно нервничала, и весь пол в спальне был завален вещами, чего раньше никогда не случалось. Поэтому я удержалась от того, чтобы ляпнуть: мне все равно, что она наденет, хоть черный пластиковый мешок, и вместо этого посоветовала остановиться на костюме, который можно будет оживить розовым шарфиком. Мама перестала суетиться и начала меня целовать, говоря, что я ее сокровище и что я обязательно поступлю в школу вне зависимости от того, кто что на себя наденет.

Папа успел трижды порезаться, пока брился, и я сказала, что он похож на человека, пережившего Варфоломеевскую ночь. Его глаза неожиданно налились слезами.

– Какая же ты умничка, Мел. Знаешь такие редкие выражения, как «Варфоломеевская ночь». Они выставят себя круглыми дураками, если не возьмут тебя в школу.

К тому времени, когда пора было выходить, мы превратились в комок нервов.

Из Россмора до нужного города мы добрались на поезде, потом пересели на автобус, который подвез нас к воротам школы. Мы шли по длинной аллее и вертели головой: впечатление было потрясающее. Я упоминала о спорте – на территории нашлось место для больших спортивных площадок, а еще для обнесенного забором участка с огородом, где, по словам Ким, за каждой ученицей закреплялась грядка, на которой можно было выращивать все, что душе угодно. Через окна просматривалась потрясающая студия для рисования, девочки внутри расписывали стену, и мне ужасно захотелось стать частью этого мира. Школа, в которой я училась сейчас, казалась в сравнении невыразимо скучной. К тому же постоянно приходилось напоминать учителям о своей глухоте, отчего появлялось искушение не прикладывать столько усилий и наконец расслабиться. Но если я попаду сюда, в школу Святого Мартина, я буду стараться изо всех сил. Честное слово. Конечно, говорить этого нельзя. А то получится, что я умоляю или даже унижаюсь.

Все будет зависеть от результатов тестирования.

Едва мы вошли внутрь, мама с папой отправились на поиски туалета, а меня оставили оглядеться в просторном вестибюле. Я уже видела себя здесь в течение следующих нескольких лет. Вообразила, что у меня появятся новые подружки, мы будем ездить друг к другу в гости. Они, конечно, возненавидят Фергала и Кормака, а я, скорее всего, возненавижу их братьев и сестер. Родители будут навещать меня во время учебного года, а я буду хвастаться своей грядкой и картиной, отобранной для выставки лучших ученических работ.

Ко мне подошла женщина. Она определенно знала, как общаться с глухими, и не начала говорить, пока не встретилась со мной взглядом.

У нее оказалась эффектная внешность: длинные темные кудрявые волосы и широкая улыбка. Одета она была очень элегантно, в узкую черную юбку и желтую блузку, украшенную черно-желтой брошью. Портфель она повесила на плечо, чтобы освободить руки, и теперь обращалась ко мне, сопровождая слова жестами.

Это было неожиданно.

Я думала, что в этой школе не используют язык жестов. Думала, что здесь это осуждается, потому что лишает глухих стимула