Но я сдержалась. Не хотелось расхлебывать многочисленные последствия.

Вместо этого я заговорила о волосах.

– Я смотрю, вы не пытаетесь придать прическе объем, – сказала я, удивляясь тому, что вообще смогла из себя что-то выжать.

– Так и есть. Думаете, стоит укладываться попышнее или, может быть, поменять стрижку? Что вы предложите?

Ей бы мои предложения точно не понравились.

Я представила, как Иэн гладит эту женщину по ее ужасным волосам, пропуская между пальцами безжизненно висящие пряди, и говорит Бренде, что она настоящая красавица, как часто говорил это Ви. Невыносимая мысль.

– Мне кажется, нынешний вариант смотрится вполне элегантно, – задумчиво произнесла я. – Но давайте я уточню у Фабиана. У него глаз наметан.

На заплетающихся ногах я доковыляла до Фабиана:

– Новую клиентку прическа устраивает как есть; думаю, она может стать нашим завсегдатаем. Ты не мог бы к ней подойти и сказать, что она выглядит чудесно.

Он бросил взгляд в другой конец салона.

– Она выглядит по-дурацки, – произнес он.

– Фабиан, ты сам просил предугадывать желания клиентов. Я именно этим и занимаюсь, а сейчас вдруг выясняется, что так делать не надо. – Я напустила на себя оскорбленный вид.

– Да нет, ты права.

Он скользнул к клиентке и своим фирменным жестом коснулся ее головы:

– Госпожа Десмонд, Пандора, одна из наших лучших стилистов, поинтересовалась моим мнением. Я считаю, что классическая стрижка, которую вы для себя выбрали, идеально подходит к вашему лицу, подчеркивая его достоинства. Мне кажется, все, что требуется, – это немного, самую малость подровнять кончики.

– Вы правда так считаете? – глупо переспросила она.

Великий Фабиан прикрыл веки, как бы говоря, что его восторг не выразить словами. И заодно лишая себя необходимости врать ей прямо в глаза.

– Люсинда, – позвала я молоденькую ассистентку. – Возьми мою клиентку и помой ей голову. Шампуня не жалей.

А на ухо Люсинде – которую на самом деле звали Брид – шепнула, чтобы она хорошенько приложила эту дамочку головой о раковину и напустила побольше мыльной пены ей в глаза. На предсказуемый вопрос юной помощницы: «За что?» – прошипела:

– За то, что эта мерзкая шалава спит с мужем моей лучшей подруги.

Брид-Люсинда не подвела. В кресло Бренда Десмонд вернулась полуослепшей; она прихрамывала и постанывала от боли. Брид-Люсинда в качестве последнего штриха еще и пнула ее, сделав вид, что споткнулась. Я нанесла на уже склизкие волосы клиентки самый маслянистый гель из тех, какие были под рукой, и высушила пряди так, что они повисли у лица, как крысиные хвосты. Стригла неровно, чтобы концы волос торчали во все стороны. Когда ловила взгляды, направленные на мое художество, пожимала плечами, показывая, что не имею права спорить с желаниями заказчицы.

Когда я закончила уродовать клиентку всеми доступными мне способами, она с сомнением оглядела себя в зеркале:

– Это точно классика?

– Она самая, Бренда, ему понравится.

– Очень на это надеюсь. Он, знаете ли, невероятно элегантный мужчина. Все-таки француз.

– Он француз?!

– Да, разве я не сказала? Его направили к нам из парижского филиала! Подумать только! А я, похоже, и правда ему понравилась… – по-детски радовалась она.

Я уставилась на нее в ужасе.

– Вы знаете кого-нибудь в своем офисе по имени Иэн? – неожиданно спросила я.

– Иэн? Иэн Бенсон? Конечно знаю. Отличный парень. А откуда знаете Иэна вы?

– Просто знаю, – мрачно ответила я.

– Он женат на Ви. Только о ней и говорит.

– И что говорит?

Я чувствовала себя такой жалкой. Я была готова упасть перед клиенткой на колени и, рыдая, умолять простить за то, что теперь она похожа на городскую сумасшедшую.

– О, массу всего. Хотел уехать с ней на эти выходные, а его отправили на конференцию. Это, конечно, почетно и все такое, но он сказал, что лучше бы свозил Ви в одно местечко у озера, где они могли бы полюбоваться молодой луной. И загадать желание.

– Как думаете, что у него за желание?

– Иэн не говорил, но мне кажется, он задумывается о ребенке. И подыскивает Ви салон рядом с домом. В последнее время он соглашается на любую сверхурочную работу. Наверняка копит на что-то…

И она ушла. Ушла с кошмарной прической, гарантирующей полный провал ее радужных планов на выходные с утонченным парижанином.

Мне вроде бы сказали, что подошла моя запись на одиннадцать тридцать, но я словно оглохла. Это была та же глухота, из-за которой я ничего не слышала все последнее время.

За выполненную святой Анной просьбу полагается пожертвовать что-то на благотворительность. Но она, выходит, ничего не сделала? Раз Иэн никогда не переставал меня любить, значит я молилась о том, что уже и так было даровано. Однако, если взглянуть с другой стороны, в конечном счете все обернулось как нельзя лучше.

Ладно уж.

Это всего лишь деньги для больных детей, а не конец света, как казалось еще пять минут назад.

Часть вторая

Бизнес Здоровяка

Мое настоящее имя – Джордж. Правда, его никто не знает. Лет с двух меня зовут Здоровяком. А в салоне я – Фабиан.

Поэтому «Джордж Брюстер» я слышу только где-нибудь в аэропорту во время проверки документов и отзываюсь далеко не сразу. А когда соображаю, что обращаются ко мне, виновато подскакиваю, как будто путешествую по фальшивому паспорту.

В нашей россморской школе для мальчиков прозвища были у всех. К сожалению, ребята как-то услышали, что мама зовет меня Здоровяком, и это решило все. Не то чтобы я отличался необыкновенно крупным телосложением, но был коренастым и крепким, наверное, поэтому прозвище быстро прижилось. В известном смысле оно оказалось не таким уж и плохим. При знакомстве у людей сразу создавалось впечатление, что я не дурак помахать кулаками, поэтому со мной лишний раз не связывались, чему я только радовался.

Когда мне было десять, приятель Хоббит сказал, что мой отец гуляет. Наивный до глупости, я решил, что он гуляет в прямом смысле этого слова, ну, знаете, прогуливается себе вперед-назад по улице. Выяснилось, нет, Хоббит имел в виду – любит приударить за девушками. Он сказал, что видел моего отца в машине с блондинкой, которая была намного моложе его, и они занимались этим самым, как кролики.

Я не поверил Хоббиту и врезал ему. Хоббит рассердился.

– Я сказал тебе, чтобы ты потом не удивлялся, – недовольно произнес он, потирая плечо, куда я ударил. – Мне вообще до фонаря, с