нарисовать маляру, но при этом знали, что изображено на карточке.

Я вглядывалась в треугольник до рези в глазах. Неужели из-за него я не попаду в прекрасную школу? Неужели это недоразумение встанет между мной и первоклассным образованием? Неужели придется вернуться в старую школу, постоянно напрягать глаза и все равно многое упускать? Неужели в будущем меня ждет залитый бетоном внутренний двор, а не хоккей три раза в неделю и собственная грядка? Я уже распланировала, что на нее посажу: сзади, ближе к стене, томаты, а впереди карликовые хвойники и морозостойкие анютины глазки, чтобы грядка круглый год выглядела нарядно.

– Нет, простите, но я сдаюсь, – сказала я Каролине.

– Попробуй угадать, – настаивала она.

– Но это только предположение, – предупредила я.

– Ничего страшного, – заверила она.

– Возможно, это чешир, – в сомнении протянула я. – Кусок чешира, отрезанный от целой головки. А может, и чеддер. Не могу решить, на что похоже больше.

И вдруг все переменилось. Завертелся калейдоскоп слез, рукопожатий, объятий. У Каролины было такое же заплаканное лицо, как у мамы с папой. Оказывается, вместо того, чтобы доводить себя до потери сознания, пытаясь определить сорт, нужно было всего-то сказать «сыр». Подумать только. Никто и не знал, какой сорт там изображен, от меня просто ждали слова «сыр» – больше ничего. А то, что мне это задание показалось слишком простым, все в конечном счете и решило.

Нам показали общежитие и столовую, а мама с папой наконец успокоились и снова стали вести себя как нормальные люди.

– Увидимся в начале следующего семестра, – проговорила Каролина.

– Так вы остаетесь?

Она посмотрела на меня в изумлении – наверное, не ожидала, что я считаю ее сомнения, хотя они были написаны на лице крупным шрифтом, – и ответила, что да, как раз сегодня решила, что остается. Около десяти минут назад. Она уже выглядела намного спокойнее.

В поезде по дороге домой мама с папой, достав бумагу с ручкой, разбирались, почему маляру пришлось рисовать девятку двадцать раз, а я разглядывала подаренную мне Каролиной на память карточку, на которой был изображен треугольный кусочек сыра, едва не стоивший мне поступления в школу мечты.

Часть вторая

Карьера Каролины

Пока мы росли, в нашем доме все время гостила тетя. Впрочем, тетей или тетушкой мы ее никогда не называли, хотя она приходилась нашей маме младшей сестрой: она говорила, что не хочет чувствовать себя древней старухой. Мы всегда звали ее Шелл.

Шелл была настоящей гламурной кокеткой. Она рассказывала мне и моей сестре Нэнси о таких вещах, о которых мама бы даже не заикнулась, например что мужчины обожают, когда девушки носят черные туфли на высоком каблуке, начесы и яркую красную помаду. Шелл неукоснительно следовала собственным советам, потрясающе выглядела, и вокруг нее всегда вились мужчины. Однако, по словам нашей мамы, надолго Шелл ни с кем не задерживалась, так как, по всей видимости, была несколько ветреной особой. Время от времени она куда-то пропадала, но неизменно возвращалась.

Ветреная или нет, она по-настоящему о нас заботилась, выщипывала нам брови и покупала лифчики пуш-ап. Говорила нам с Нэнси, что мир полон возможностей и мы не должны упустить ни одну из них, – эти слова разительно отличались от того, что мы слышали от остальных. Мама с папой всегда наказывали хорошо учиться и не привлекать к себе лишнего внимания. Это же нам твердили бабушки и повторяли в школе.

Но Шелл никого не слушала. Она говорила, что в жизни возможно все и нужно быть готовым ухватить удачу за хвост. С ней мы чувствовали себя сильными и уверенными, но кое-что меня беспокоило.

Когда мы оставались вдвоем, Шелл часто говорила, чтобы я не строила планов на карьеру. С моей внешностью в двадцать я уже буду замужем, главное – удостовериться, что парень приличный и при деньгах. Мне эти разговоры были не по душе, да и какой двенадцатилетней девочке они понравились бы? От рассуждений о том, что раз у меня мордашка симпатичнее, чем у Нэнси, то учиться мне, в отличие от нее, не надо, становилось не по себе, как будто все в жизни зависело исключительно от внешности.

Но с Шелл спорить было без толку, поэтому я молчала, согласно кивая.

Окончив школу, я получила место в педагогическом институте, где готовилась работать с глухими детьми. Нэнси поступила в университет, где изучала экономику и политику. Шелл в ту пору встречалась с очень состоятельным мужчиной и подарила каждой из нас по поездке: Нэнси собралась в искусствоведческий тур по Италии, а я отправилась на шикарный горнолыжный курорт, где и познакомилась с Лоренсом.

Лоренс работал адвокатом в очень известной юридической фирме. Он был крупным, привлекательным, мгновенно располагающим к себе мужчиной с темными вьющимися волосами и открытой улыбкой. Во время ужина за его столиком все покатывались со смеху. Девушки, которые заведовали лыжными домиками, говорили, что такого замечательного гостя рады принимать даже бесплатно.

В первый же вечер Лоренс сказал, что я просто обворожительна, – именно это слово он и использовал. Он столько раз назвал меня обворожительной, что я сама едва не начала в это верить…

Шелл всегда говорила, что, если мужчина слишком идеален, следует сразу озаботиться поисками его недостатков, чтобы потом горько не разочароваться.

Ну хорошо, сказала я себе, посмотрим, что у Лоренса найдется из недостатков. Он красив, а считается, что у таких мужчин завышенное самомнение. Не похоже, но расслабляться на этот счет не стоит. Ему изменяет терпение с теми, кто слишком задерживается на лыжном спуске или не может уловить смысл разговора за ужином. Но со мной Лоренс на редкость терпелив, и его интересует все: моя учеба, моя семья, мои надежды и мечты и особенно как поскорее уложить меня в постель.

Я сказала ему, что на отдыхе подобным не занимаюсь.

– Зачем тогда сюда приехала? – с раздражением спросил он.

– Кататься на лыжах, – просто ответила я.

Как ни удивительно, он ответ принял и перестал донимать меня по поводу секса. Я предположила, что на этом все знакомство закончится, и очень удивилась, когда он позвонил через две недели после возвращения с отдыха.

Лоренс жил всего в пятидесяти милях от меня, в местечке под названием Россмор, так что мы несколько раз выбирались на ужин, а потом он спросил, не соглашусь ли я съездить с ним в Англию и провести выходные в Озерном крае.

Я поблагодарила за приглашение и ответила, что это было бы чудесно.

Поездка и впрямь оказалась чудесной, мне все