Шрифт:
Закладка:
Его внимание привлекло нечто необычное — плывущий прямо на «Онеказу» кусок чего-то легкого и белого. Вот странная штука ткнулась в нос джонки, да там и осталась, влекомая ходом корабля.
«Коралл, что ли, какой?» удивился гламфеллен. «Нет. Я прекрасно знаю, что это за хрень, но никак не ожидал увидеть ее здесь. Это кусок льдины. Хороший, крепкий фирн[1], вон как спокойно выносит давление воды. Откуда он в тропиках? Это точно не магия, то есть не магия стандартная — плод заклинания развеялся бы раньше, чем обычная мерзлая вода растаяла. Вот загадка-то.»
Кьелл сбегал в каюту, убрать гитару и принести подзорную трубу, и, выходя на палубу, отметил, что в каюте было изрядно теплее.
«Все страньше и страньше,” думал он, рыская объективом трубы по горизонту. «Случайный портал забросил меня домой вместе с кораблем? Тоже ничего, Алота с сестрами познакомлю. Думаю, Аса легко с ним сойдется, характеры у них похожие. Главное, Йорана от Паллежины подальше держать, а то подкатит он к ней в своей обычной манере, и не будет у меня больше брата… Хм, ни берега, ни торосов не видно, но зато я нашёл хороший такой айсберг.»
Солнце отражалось от высящейся на горизонте льдины, заставляя ее сиять и переливаться, словно бриллиант. Только благодаря этому, а также знанию о том, что он ищет, гламфеллен смог углядеть пятнышко света вдали.
«Может, все-таки, некая аномалия? Дикий сюр, если подумать.» Температура все падала. Кьелл почувствовал, что еще немного, и ему придется или спуститься за теплой одеждой, или применить какую-нибудь внутреннюю технику, что его согреет — он потихоньку начинал зябнуть.
«Не, если меня и правда забросило к берегам Белого Безмолвия, тут только одна беда — обратно до Дедфайра пилить месяцы, если не годы. Придется просить Берат поработать таксисткой.» Размышления бледного эльфа прервал крик марсового:
— Разумный за бортом! На правом траверзе, в полумиле!
— Освальд, курс на терпящего бедствие! Боцман, готовь шлюпку, и пошли кого за грогом и одеялами! — инстинктивно среагировал гламфеллен. «Как бы нам не выловить подмороженный труп, со всеми этими ледовыми странностями,” запоздало подумал он. «Для морали будет хреновато. И ведь потом обратно выбрасывать придется, сплошная морока в итоге.»
К счастью, выловленный был хоть и подморожен, но очень даже жив. Замотанный в одеяла, трясущийся, как лист на ветру, этот разумный — рыжий и веснушчатый человек, с приметным шрамом на лице, с живым интересом оглядывал окружение, то и дело прикладываясь к пинтовой кружке исходящего паром грога. Для человека, которого пару минут назад сняли с большого куска пакового льда[2], он выглядел слишком бодро. На него с интересом взирали все компаньоны Кьелла, и незанятая часть команды.
— Что с тобой случилось, парень? — спросил Кьелл, с интересом оглядывая этого полярника.
— Лап кун имак-ихе? — ответил неизвестный удивленным тоном.
— Так, у нас лингвистический казус, — прищурился гламфеллен. — Кому-нибудь знаком этот язык? — толпа за его спиной выразила отрицание тем или иным образом.
— Раз так, может, наш гость — полиглот? Теле да Ордйома[3]? Э днеи тои Энгвит[4]? — рыжий парень только покачал головой на лингвистические потуги Кьелла, и снова что-то спросил на своем наречии.
— Не стесняемся, народ, демонстрируем свои знания языков, — широким жестом пригласил команду попробовать свои силы гламфеллен.
— Скакет фе Элд Аэдиран[5]? — попытался Алот.
— Перла Вайлиан, фентре[6]? — не отстала Палледжина.
— Иксамитль йе лланк-айку[7]? — выдал один из канониров, моряк-старожил по имени Читупек.
— Какуто э куи не Хуана[8]? — не остался в стороне Текеху.
— А кана Рауатаиан о икору не[9]? — Майя глянула на кораблекрушенца с искренней заботой.
— Вии дорнести за Лембур[10]? — подала голос Малышка Леука, оторвавшаяся от своих навигационных обязанностей.
Неизвестный отрицательно качал головой, явно не понимая ни одного из опробованных на нем наречий. Он пытался и сам донести что-то до собеседников, жестикулируя, насколько возможно было завернутому в несколько одеял, держащему тяжелую кружку с горячим напитком, и потенциально обмороженному разумному. Он сумел сообщить команде свое имя — Рекке, взамен узнав имена всех, кто только хотел ему представиться, и вряд ли запомнив хоть одно из них. Этот Рекке явно был общительным малым, заметно страдающим сейчас от невозможности понимать собеседников.
Кьелл, глядя на весь этот кавардак, растерянно почесывал щетину на подбородке.
«Однако, наш потеряшка — редкий вид, Красная Книга по нему плачет,” размышлял он, устранившись от попыток пообщаться с выловленным из моря. «У меня на редкость многонациональный и многовидовой экипаж, просто икона толерантности, но никто из моих не смог до этого Рекке достучаться. Разве что пергрундца не нашлось, и гланфатца еще. Не, если на мой корабль каким-то хреном попадет гланфатец, то очень быстро вылетит за борт, и даже без моего активного участия — слишком уж конфликтные разумные там живут, ага. Ведь многие из них и мысли читают, и эмоции — казалось бы, сопереживай, не хочу, так нет же, даже из этого дара они стремятся сделать дубину поувесистее, да охреначить ей ближнего своего. Так, стоп! Чтение мыслей и телепатия! Что бы мне не взять пример с одной бесцеремонной красавицы-аумауа? Все, Рекке, твоя душа — моя! То есть, твои мысли.»
— Погодите, народ. Дайте нашему спасенному утопающему передохнуть, — остановил Кьелл разошедшихся моряков, все еще пытающихся пообщаться с Рекке. — И дайте мне немного тишины. Сейчас ваш капитан все выяснит, — гламфеллен аккуратно потянулся к разуму Рекке.
С Онеказой, таким же сайфером, как и он, все было легко, достаточно было четко подумать, чтобы королева уловила его мысль. Этот же разумный, как отчетливо ощущал
