Почему ты на меня злишься? Каждый раз, когда мы встречаемся, ты ведешь себя так, словно я тебя чем-то обидела.

Никакого определенного ответа я дать не могла, потому что его не было.

– Тебе показалось.

– Ты меня за что-то осуждаешь? – Она обхватила себя руками, согреваясь. – Я не собираюсь оправдываться, но хочу понять.

– Ладно. – Ее прямота стоила честности. – Ты сбежала от Тифона.

– Но ты же не знаешь, почему я сбежала.

– Я знаю, что он не заслуживает такого отношения.

– Спасибо, что объяснила. – Если бы не мороз, она продолжила бы разговор, но ее подбородок дрожал от холода, а персиковые губы побелели. – Лёха рассказывал про Костю. Я тебе очень сочувствую. Надеюсь, он скоро найдется.

– Он уже нашелся.

Заледеневшими пальцами Зоя прикоснулась к моей руке.

– А ты не могла бы задержаться еще немного и рассказать об этом внутри?

Моему возвращению Настя обрадовалась, словно мы не виделись год. Расцеловала в щеки, долго обнимала, а потом сама побежала мне за чаем.

– Ненавижу мерзнуть, – сказала я, глядя, как Зоя растирает плечи, пытаясь согреться.

– Я боялась, что ты уйдешь. А мне очень нужно было выяснить, что не так.

– Зачем?

– Ты единственная девушка, о ком Тифон отзывается с уважением. А его оценка – это гарантия качества. – Она рассмеялась. – Ему я доверяю как себе.

– Почему же тогда сбежала?

– Он знает.

Улыбаясь, Зоя смотрела мне прямо в глаза, и я подумала, что и сама ответила бы нечто подобное. Есть вещи, которые касаются только двоих.

– Ты обещала рассказать про Костю, – напомнила Зоя.

– Просто он нашелся, и все. В больнице. В психушке. И это подстава. Я не знаю, что еще рассказывать.

– И что теперь?

– А ничего. Теперь он останется там навсегда.

– Навсегда?

– Ага. До самой смерти.

– Не могу в это поверить. – Дымчатые глаза расширились от ужаса. – Он же не сумасшедший. Неужели все так плохо?

– Только если адвокат сможет отложить суд до возвращения Алёны.

Настя как ушла за чаем, так и пропала. Я отправилась ее искать и нашла в туалете. Она стояла перед зеркалом и размазывала по щекам тушь.

– Да что ж такое-то? – Я встряхнула ее за плечи. – Что на этот раз? Все же решилось.

– Просто получилось так, как будто я ревную и давлю на Никиту. А Зоя пришла, чтобы его оправдать. Но я чувствую это совсем по-другому. Я не хочу ни на кого давить. Подозревать и сомневаться тоже. Я хочу, чтобы всем было хорошо. И чтобы по-честному. Она вон какая красивая, а я толстая. Ясно же, что я ему не сдалась.

– Насть, боюсь показаться бессердечной или грубой, но у тебя, кажется, ПМС.

Несколько секунд Настя смотрела на меня сквозь затуманенный слезами взгляд, потом ее лицо горько скривилось, и, уткнувшись мне в плечо, она громко и трагично прорыдала:

– Да-а-а…

Мы просидели в кафе втроем еще около часа. Настя наконец успокоилась. Неприязни к Зое я больше не испытывала. Она смешила нас школьными историями про Тифона, Лёху и Никиту, и под конец я почувствовала некое подобие благодарности за то, что ей удалось отвлечь меня от подступающего ужаса безысходности.

Последнее, о чем мы говорили, был побег Артёма с Витой и Лёхина бурная деятельность в Сети. Девчонки за данной темой следили, мне же в последние дни было ни до чего. Так что на обратном пути и немного дома я читала статьи, посты и комментарии обо всей этой истории. Удивлялась, ужасалась и веселилась одновременно. Под свои знамена Лёха собрал огромное количество людей. И пусть многие выступали с лозунгами и заявлениями, которые совершенно не относились к делу, размах акции впечатлял. Мигом вспомнилась истерия по поводу Детей Шини, и, немного поразмыслив, я позвонила Лёхе:

– Слушай, а давай замутим то же самое в защиту Амелина? Есть видео, где его бьют и силой увозят. Можно записать интервью с его кураторшей из опеки. Потом вернется Алёна.

– У него другая ситуация, – перебил Лёха. – Только подумай, в каком свете он предстанет? Как все начнут его обсуждать и жалеть. Обвинять, прикалываться, унижать. Сколько всякого вранья и грязи посыпется. Бывшие одноклассники, которых он и не помнит, подружки матери, соседи – да кто угодно. Что всплывет, предугадать невозможно. Так что от психушки он, может, и откосит, но отмыться уже никогда не отмоется.

Лёха был прав. Я совсем не подумала о том, чем это обернется для Костика.

– Не могу поверить, что выхода нет.

– Знаешь, я тут недавно с девчонкой познакомился, она из дурки сама сбежала. Ее тоже насильно упекли, потом всем миром за ней гонялись. Но ничего. Побегали-побегали и успокоились.

– Это ты к чему?

– Просто подумал, что если бы Амелин сбежал до суда, то ловить его было бы некому. Ничего незаконного он не совершил, невменяемым его еще не признали, так что, по сути, официально этим никто заниматься не станет.

– А они могут провести суд без него?

– В первый раз точно отложат. Зуб даю.

– И как же он, по-твоему, сбежит? Подкоп сделает?

– Не расстраивай меня, Тоня. Где твоя фантазия?

– Я могу попросить у Якушина халат и переодеться медсестрой.

– Не, – фыркнул Лёха. – Переодеться ты, конечно, можешь, но потом. Для побега это не подойдет. Слишком избито и просчитываемо, а поэтому ненадежно. Тут нужно что-то мощное, дерзкое и яркое, чтобы все офигели и ничего не поняли.

– Может, устроить взрыв?

– Господи! Мировой терроризм уже готов принять тебя в свои ряды.

– Тогда что? Нападение? Налет?

– Отличная мысль! Будешь Тифону патроны подавать.

– Придумай хоть что-нибудь сам.

– А я уже придумал. Афера – бомба. Честно. – Лёха театрально помолчал. – Благотворительная акция: Новый год приходит в каждый психдом.

– Это не психдом. Там просто больница. Только отделение психиатрическое.

– Короче, если суд во вторник, а завтра уже понедельник, то выбора у нас нет. Не знаю, чем ты будешь потом со мной расплачиваться, но я уже сам от себя в восторге. В общем, слушай…

Глава 35

Никита

То, как мы перли елку на метро и двух автобусах до фабрики, – отдельная история, но, когда все же дотащили и поставили в холле, стало ясно, что это именно то, чего им не хватало. Когда все кругом ждут Новый год, отсутствие своего дома ощущается особенно сильно.

Наряжали всякой всячиной: красными жестяными банками из-под колы и зелеными «Хайнекен», крашеными белыми лампочками из Склепа, баранками из домика Тумнуса, ярко-оранжевыми носками Макса и зелеными со снеговиками трусами Ярослава, которые мы отыскали в комнате