Но когда первый помощник Скидана Нарид спустился вниз по ступеням, а все смогли разглядеть лицо новоявленного правителя, то по толпе сначала пробежал изумлённый шепоток, а затем в огромном тронном зале воцарилось молчание. И никто не посмел издать даже звука в этой проникновенной тишине.

Син медленно поднялся со своего места. Обнажив меч, он аккуратным и быстрым движением погрузил остриё в пол и сложил руки на навершии. Фигура, одетая в прекрасные чёрные доспехи, поражала своим величием, а лицо этого человека – аристократичной красотой и тонкостью черт. Глаза напоминали два сапфира, горящих ярче всех свечей в этом зале.

Но толпа замолчала не из-за невиданной красоты своего нового правителя или благоговения. Все как заворожённые смотрели на это прекрасное лицо, по которому бежали почти чёрные слёзы – две чёткие дорожки от уголков глаз до подбородка.

Этот день с тех пор часто называли «восшествием эрда в слезах».

Однако высший сурии эрд Син, казалось, даже не обратил на это внимания. Он, вознеся меч над своей головой, ознаменовал начало новой эпохи.

– С этих пор каждый правитель Скидана будет следовать Священному писанию. И оно гласит: «Лишь во имя Скидана может быть поднят меч, лишь во имя невинных эрд может лишать жизни. Будучи щитом и мечом своих подданных, он преклоняет колени перед силой своего народа и клянётся в верности Скидану. Да не будет нарушен закон и не будет попрано величие Скидана. Всей душой и всем сердцем, всем телом и всей своей кровью однажды названный эрдом Скидана принадлежит не себе, а Скидану навеки».

Так в свой день рождения, 1 туя 7528 года со дня исчезновения последнего дракона, в возрасте двадцати одного года высший сурии эрд Син Рирьярд взошёл на престол.

Глава 73. Сердце дракона

Минхэ сидел рядом. Как и в горах, он приставил стул к кровати Нуски, но на этот раз не ученик слушал своего учителя – всё было наоборот.

Эти сны пришли Нуске после долгожданной встречи с Сином: перед походом на передовую, после того, как лекарь налетел на своего эрда подобно урагану. Видимо, при встрече Нуска уже впитал достаточно энергии, чтобы увидеть эти сны.

Пока Нуска всё это рассказывал, он размахивал руками, его взгляд часто бегал по комнате, а иногда лекарь и вовсе еле сдерживал слезу. Эти сны были как живые: они были ярче воспоминаний Нуски.

– Минхэ, я не понимаю. Разве человек способен вынести всё это?

– Участь эрда тяжела, но и сам он – не обыкновенный сурии. Мы можем лишь поддерживать его на пути, который он избрал.

Но Нуска запротестовал:

– Он не избирал этот путь. Это не его путь. Он не должен был становиться правителем и взваливать на себя проблемы страны.

Минхэ тоже казался удручённым, но только покачал головой.

– Ты прав, в тех снах фигурировал и я. Это я приходил в библиотеку к эрду и видел наброски первого Священного писания. Но тогда я был так воодушевлён, что совершенно точно был уверен в кандидатуре Сина – я не мог думать ни о чём другом, кроме того, что он действительно лучший претендент на роль эрда. Моя страна оказалась практически разрушена из-за никудышной политики нашего царя. Кнон превратился в ещё одну неофициальную колонию Дарвеля. И я, сбежав в Скидан после Континентальной войны, боялся только одного – что Скидан может ждать та же участь.

Но Нуска стоял на своём:

– Любой другой мог играть роль эрда. Все наши регионы и так развиваются обособленно – эрд нужен лишь в военное время да на праздниках.

– Это хорошо, что ты понимаешь, что правитель не решает в своей стране всё. Но он подобен маяку, светочу, который ведёт свой народ через тернистый лес. И если правитель выберет не то направление, то и его подчинённые потеряются в лесу. На тот момент в Скидане нашёлся лишь один человек, способный вывести страну из густой чащи, – и им был Син.

Нуска не хотел спорить. Тем более что снаружи уже забрезжил рассвет. Лучи звезды, пробираясь через полупрозрачный тюль, уже осветили комнату.

– И всё же эта должность сделала эрда ещё несчастнее, – фыркнул Нуска, сложив на груди руки.

– Она и сделала его несчастнее, и одновременно подарила новый путь. Никто из нас не знает, что стало бы с Сином, избери он другую участь. Его страдания начались не с того, что он стал правителем Скидана, – они начались куда раньше.

– Верно, – вдруг согласился Нуска и подался вперёд. Вглядываясь в лицо своего учителя, он проговорил: – Я рассказал вам почти всё, что знал. А теперь ваша очередь рассказать, как убить Тиаму. Ту, кто виноват во всех бедах Скидана.

Минхэ некоторое время молчал. Несколько морщин пролегли между его бровей – кажется, он не планировал так скоро посвящать своего ученика в эту тайну, но и отказаться от своих слов не мог.

– Ты ведь не побежишь махать мечом и искать Тиаму сразу, как мы закончим разговор? – уточнил учитель, сложив руки на груди.

– Не побегу. Она обещала вернуться к тёмной комете, а этот день должен наступить ещё до окончания этого года, – серьёзным тоном заверил Нуска и нахмурился. Он был уверен, что ему не придётся искать Тиаму – она сама найдёт их.

Минхэ снова выдержал паузу. Видимо, подбирал подходящие слова. А затем склонился вперёд – между его лицом и лицом Нуски оставалось около десяти сантиметров, когда он шёпотом быстро заговорил:

– Ты ведь понимаешь, что она не человек, Нуска. Её способности выходят за границы того, что мы можем себе представить. Если бы её цель состояла только в том, чтобы уничтожить Скидан, поверь мне: завтра ты бы не нашёл здесь камня на камне.

Нуска почувствовал, как его волосы встают дыбом, а к горлу подкатывает комок. Минхэ ведь это не всерьёз?..

– Подождите… Вы хотите сказать, что даже Син неспособен её остановить?

– Если бы она не была хаванкой, то, может, Син и справился бы, приложив все свои силы. Но в данной ситуации… Син умрёт раньше из-за конфликта светлой и тёмной дэ. Если лечение, полученное от хаванца, благотворно влияет на его состояние, то битва с хаванцем может убить его. Энергия от противостояния просто разорвёт его тело. Либо же… он станет драконом. И мы потеряем его навсегда.

Нуска молчал. Пораздумав некоторое время, он уверенно и слишком громко выдал:

– Тиама – дракон? Самый настоящий дракон, а не перерождённый в дракона сурии?

Минхэ коротко кивнул, и его