В ультранациональной Венгрии с самого возникновения нового строя установился принцип эмансипации, обусловленной полным отречением евреев от своих национальных прав вне узкой религиозной сферы и слиянием с мадьярами, что на официальном языке называлось «реформою иудаизма». Этот принцип, провозглашенный еще революционным актом 1849 года, облегчал задачу эмансипаторов и автономной Венгрии 1867 года. Когда составитель проекта венгерской конституции, Франц Деак, горячо отстаивал в гейме статью о равноправии евреев, он выдвинул тот довод, что необходимо привязать евреев к мадьяризму и отвлечь их от Австрии, где равноправие им уже дано. Обе палаты сейма приняли проект Деака и включили статью о равноправии в основные законы Венгрии без всяких оговорок. Но достопамятная оговорка 1849 года об обязательной «реформе иудаизма» имелась при этом в виду, и давний сторонник условной эмансипации, министр исповеданий Этвеш, решился осуществить свою идею. В феврале 1868 г. Этвеш поручил представителям еврейских общин созвать «конгресс» для всестороннего обсуждения внутренних преобразований. Это вторжение венгерского правительства во внутреннюю жизнь еврейских общин обострило издавна происходившую в них культурную борьбу и привело к расколу.

§ 42. Культурная борьба

Борьба между реформистами и ортодоксами, разгоревшаяся в Венгрии в 40-х годах (§ 19), продолжалась и в следующие десятилетия. Теперь религиозная борьба еще более осложнилась политическим разногласием. Тут сталкивались резкие крайности обоих направлений: между отрицающей азбуку цивилизации примитивной ортодоксией и устремившимися к мадьяризации новаторами не было про­межуточного течения вроде германской неоортодоксии. Обскуран­ты из школы Моше Софера и ассимиляторы из партии Леопольда Лева не могли сойтись ни в одной точке общественной деятельности. Отсюда ожесточенность борьбы и непримиримость борцов.

Политический момент обострял вражду партий. Реформис­ты на деле подчинились обидному требованию партии Кошута, чтобы евреи внутренне «исправились», дабы сделаться достойны­ми равноправия. Тотчас после открытия учредительного сейма в Пеште (выше, § 40), в июле 1848 г., еврейская интеллигенция учре­дила там «Центральный союз реформ венгерских евреев» («Zentralreformverein der ungarischen Israeliten»). Туда вошли неко­торые горячие головы из революционеров, вроде юного раввина Игнаца Эйнгорна, которые мечтали о революции и в области ев­рейского культа. Из пештской общины выделилась конгрегация ра­дикалов, под главенством Эйнгорна, которая устраивала свое бого­служение в особом храме; там молились по воскресеньям вместо суб­бот, читали молитвы на венгерском языке и с непокрытою головою. Конгрегация отменила обряд обрезания и законы о пище. Но эта радикальная реформа продержалась недолго. Так как некоторые чле­ны конгрегации принадлежали к числу активных венгерских рево­люционеров, то с наступлением реакции австрийское правительство закрыло их реформированный храм (1852). Игнацу Эйнгорну при­шлось бежать в Германию. В это время прибыл из Германии в Венг­рию его однофамилец и единомышленник Давид Эйнгорн, бежав­ший в 1851 г. из реакционного Мекленбурга (выше, § 37), но он по­пал из огня в полымя. Неразборчивые в средствах венгерские ор­тодоксы донесли австрийскому правительству, что и Давид Эйн­горн — опасный революционер, и власти, закрывая храм рефор­мистов, заставили замолчать проповедника, стремившегося к пе­ревороту в иудаизме, но отнюдь не в политике. (Свою реформа­торскую миссию Д. Эйнгорну удалось позже осуществить в аме­риканских Соединенных Штатах, куда он переселился в 1855 г.) Когда реакция кончилась и в Венгрии возродилось освободитель­ное движение, реформисты подняли голову. Вступив в союз с ма­дьярскими патриотами из партии Кошута, Деака и Этвеша, они после объявления конституции 1867 года побудили правительство созвать вышеупомянутый конгресс представителей еврейских об­щин для легализации внутренних реформ.

Сильная партийная агитация велась в стране во время приго­товлений к конгрессу, призванному перестроить духовную и общин­ную жизнь венгерских евреев. Сочувствие правительства к реформам крайне тревожило ортодоксов и заставило их организовать отпор. Пештский раввин Беньямин, сын р. Моше Софера, и другие столпы правоверия образовали союз «Охранителей веры» (Schomre ha’dat) для противодействия всякому новаторству в области религиозного культа и воспитания. Союзу удалось провести на выборах в конгресс значительное число своих членов; однако большинство все-таки по­лучили прогрессисты. 14 декабря 1868 г. открылся в Пеште конг­ресс, состоявший из 220 делегатов. Министр исповеданий Этвеш от­крыл собрание речью, в которой уверял, что правительство стоит за автономию еврейских «религиозных обществ», но при условии, что­бы для всех общин был установлен определенный порядок самоуп­равления под государственным контролем. Среди членов конгресса обнаружились два течение по вопросу о типе самоуправления: одни стояли за централизацию по типу французского консисториального строя, другие отстаивали конгрегационное начало, т. е. пол­ную независимость каждой городской общины и даже синагогаль­ных приходов внутри общины. К последнему течению примыкали не только ортодоксы, опасавшиеся насильственного введения рефор­мы консисториями, но и многие из прогрессистов, не желавшие ут­вердить официальную церковь в еврействе. Централисты (партия Лева) не решились даже поставить на обсуждение свой проект, ибо одна его постановка вызвала бы споры, которые изорвали бы конг­ресс. Обсуждались поэтому способы преобразования общинного строя на основах децентрализации с коррективом в форме периоди­ческих общинных конгрессов; спорили о внутреннем устройстве об­щин, о порядке избрания раввинов и их функциях, о заведовании про­светительными учреждениями и об употреблении «школьного фон­да» из контрибуции Гайнау. По всем вопросам согласие между орто­доксами и реформистами, конечно, не было достигнуто. Особенно горячие прения вызвал вопрос об учреждении высшей семинарии для подготовки раввинов с европейским образованием; ортодоксы виде­ли в таком учреждении фабрику безбожников. По всем вопросам по­бедило реформистское большинство конгресса.

Закрывая конгресс, заседавший больше двух месяцев (до 24 февраля 1869 г.), Этвеш обещал представить его решения королю и законода­тельным палатам. Не дождавшись, однако, одобрения венгерского сейма, министр разослал по городам циркуляр, в котором объявил решения конгресса обязательными для всех еврейских общин нарав­не с государственными законами. Этот циркуляр вызвал бурное дви­жение протеста среди ортодоксов. Союз «Охранителей веры» орга­низовал петиционный поход, и в начале 1870 г. в венгерский сейм поступило свыше трехсот петиций, в которых заявлялось, что реше­ния конгресса противны иудейской религии и убеждениям правовер­ного большинства венгерского еврейства, а навязывание их общи­нам нарушает принцип свободы совести. Тогда сейм, вопреки мне­нию министра, признал, что решения конгресса не имеют общеобя­зательной силы (март 1870), и Этвеш был вынужден взять назад свой циркуляр. Ободренные победою, ортодоксы созвали собрание уполномоченных своей партии и выработали для своих общин особый «организационный статут», который был утвержден правитель­ством в 1871 г. Таким образом, в Венгрии были узаконены две от­дельные организации еврейских общин — ортодоксов и реформи­стов, или, как чаще называли последних, «неологов» (новаторов). Каждая из них создала и свой центральный исполнительный орган: общины неологов учредили «Областную канцелярию», а ортодок­сальные общины — «Исполнительную комиссию». В 1877 г. нео­логи открыли