— Это же Песня, друг мой! Между землями Чёрного Врага и всем остальным Белериандом встал медный венец, и охраняемый им предел несокрушим. Но в нашем городе медь и олово равны по силе и значимости, поэтому и Врата не Медные, а Бронзовые.

— Учитывая их расположение, — Глорфиндел заинтересовался настолько, что снова встал со стула и навис над столом, — здесь идёт резкое возвышение между скал, где проход очень узок. Это должны быть действительно ворота, в прямом смысле слова, в которые упрутся враги, если пройдут два предыдущих заслона.

— Именно, — согласился Пенголод. — Даже я, обычный книжник, понимаю, что, застряв около Медных Врат, непрошенные гости будут закиданы сверху камнями.

— Не только, — помрачнел воин.

— Далее — магия. Враг будет сбит с толку, а случайный путник напуган, ибо следом идут Врата Железные. Каждый, оказавшийся перед ними, решит, будто очутился на захваченной Морготом территории.

Глорфиндел от души расхохотался.

— Здесь, — продолжил водить пером по карте Пенголод, — широкое место, идеально подходящее для ловушки. Мы все наслышаны, как жадны орки до чужих сокровищ, поэтому за Серебряными Вратами мы расположим пустое, производящее вид брошенного поселение, однако каждый дом станет смертоносной западнёй. Представь, что подумают орки, увидев защитное укрепление из серебра? Конечно, что жители очень богаты! Воины Моргота забудут, зачем шли, бросятся грабить.

— Для той же цели следующие Врата из золота, так?

— Да, но также это сакральный союз серебра и золота, во все Эпохи даривший Арде свет: великие Светильники Иллуин и Ормал, озарявшие Весну мира, Благословенные Древа Телперион и Лаурелин, дарившие Валинору животворящее сияние, небесные ладьи Исиль и Анар, сопровождающие нас отныне денно и нощно.

— А крайние Ворота — самые прочные, — кивнул воин. — Сталь из всего перечисленного — наилучший выбор, и если бы не особый смысл, вложенный тобой в план защиты нашего Валинора, я бы посмеялся над сказочностью происходящего, однако, Умник, мне придётся признать — ты гений.

— Песнь Творения звучит среди гор, — мечтательно произнёс летописец, убирая с карты фигурки: сначала деревянные, потом каменные, следом — бронзовые и железные, за ними — серебряные, золотые и стальные. Бумага свернулась, города на столе больше не было.

— Я запомнил твою идею, — выпрямился Глорфиндел. — А карта Валинора, столь подробная, нам больше не нужна. Надеюсь, и в остальном ты меня услышал.

Пенголод кивнул, понимая, на что намекал воин — нарисованный город придётся сжечь.

— Если нам суждено быть преданными, — серьёзно сказал летописец, — это случится не по моей вине.

Мирный лорд сделал рукой прощальный жест, быстро пошёл в сторону выхода. Проводив его взглядом, книжник достал из стола новые бумаги и подсвечник в виде цветка из золота, зажёг огонь. Воск, тая, закапал слезами на сияющие лепестки, и это тоже была загадка Умника, ответ на которую знали очень немногие.

Примечание к части Салгант от Беллы Бергольц https://vk.com/photo-81241182_457241454 Лорд Арфист

Пройдя по широкой улице, заставленной стройматериалами и лестницами, поэтому сузившейся до такой степени, что практически нереально было разойтись вдвоём, Келебрех осмотрелся, поприветствовал знакомых, занятых работой, и повернул на большую по меркам Гондолина площадь, однако, вдвое меньшего размера, нежели виденные в Виньямаре.

Прекрасный белокаменный Виньямар!

Открытый всем ветрам город на побережье моря, который не казался каменной клеткой, а здесь, в тайном убежище, ощущения были совсем иными. Конечно, привыкнуть можно ко всему. Более того, Орлам, в число которых входил Келебрех, придётся часто вылетать за пределы долины, а кто-то и вовсе поселится в Деревянных Вратах, что будет означать практически полную свободу, однако Авар, уверенный, что не хочет посвятить себя охоте, скотоводству и уходу за садами, со смешанным чувством думал о своём будущем. Раньше, привыкший ко сну под открытым небом эльф, не задумываясь остался бы на окраине-передовой, но только не теперь, когда разговор в библиотеке в одно мгновение перевернул мир слишком часто рассказывавшего всем подряд о своей семье юноши.

Пока Келебрех жил на границе с Краем Семи Рек, постоянно путешествуя по землям к востоку от Белерианда, говорить о родителях и даже более дальних родственниках приходилось для пояснения, что он не из «диких» Мориквэнди, занимавшихся разным нехорошим колдовством, а из тех, что отреклись от Валар позже, после более тесного знакомства. До встречи с аманэльдар Келебреху не приходило в голову, что, рассказав о близких, можно нажить себе врагов, потому что родня вошла в летописи не самым лучшим образом.

Но почему так?

Ведь быть кому-то братом, сыном, племянником, внуком — не значит разделять взгляды! Сколько есть примеров непримиримых разногласий в семьях из-за слишком отличающихся позиций касаемо любой мелочи! Отец и сын не всегда заодно, а дочь может не понимать ценностей матери. Для выживавших среди опасностей захваченного Мелькором и его прислужниками Средиземья Авари было важнее одинаково мыслить, нежели похоже выглядеть.

«Скажи «Друг» и войди».

Поговорка на все случаи жизни, но в Гондолине это работало иначе: у Голодрим в ходу было слово «Брат» или «Названный брат», то есть кровное родство ставилось выше духовного. Или Авар что-то неверно понимал?

Так или иначе, однажды зайдя в библиотеку и разговорившись с Пенголодом, Келебрех узнал о семье столько, что голова пошла кругом, зато сразу стало понятно негативное отношение некоторых соратников, в том числе и командира Глорфиндела. Воин, конечно, хвалил за заслуги, храбрость и смекалку и никак не ущемлял дальнего родственника Феанаро Куруфинвэ, однако Келебрех чувствовал себя рядом с главным Орлом крайне некомфортно. По-прежнему было проще общаться с такими же «отступниками», никогда не признававшими ни Валар, ни Тингола, и своими силами спасавшимися от северного тирана.

А сегодня к одному из собратьев у молодого эльфа было особое дело. Предстоял очень непростой разговор.

***

— Жарко тут у тебя, — громко выдохнул Талаган, неуклюже встав со стула и приоткрыв дверь напротив распахнутого окна. Сквозняк пошевелил скатертью из грубой плотной ткани, и необычно выглядевший эльф, наконец, сложил веер, протёр изящно вышитой салфеткой мокрый лоб и снова сел рядом с собратом, чтобы покончить, наконец, с бочонком крепкого вина. — Не