— Что это за налоговый инспектор? — спросил Тимм.

— Те, кто его знает, говорят, что он близок к «Германской народной партии». Буржуй с головы до пят, — ответил один из итцехойцев. — С причудами. Не мудрено — ведь ему уже под семьдесят. С нами, собственно, он не имеет решительно ничего общего, но дело свое делает отлично. В политическую работу он совершенно не вмешивается.

Тимм выразил желание познакомиться с отставным капитаном. Прошли гуськом через территорию завода, потом через какое-то обледенелое поле вышли на шоссе и вскоре достигли города.

Легердорф — маленький городок со сравнительно высоко развитой промышленностью и с сильными рабочими организациями. Легердорфовец, шедший рядом с Вальтером, говорил то о кожевенном, то о кирпичном заводе, то о джутовой фабрике. Пять восьмых всех голосов избирателей отданы рабочим партиям. А вокруг города, в деревнях и в поместьях, преобладают консервативные элементы. В обычные времена классовая борьба здесь выносится на танцевальные площадки, рассказывал легердорфовец. Ни одно воскресенье не обходится без драки. Кто с кем дерется? Крестьяне с рабочими. В последнее время крестьянские парни все чаще приводят с собой пресловутых тайных солдат, которые скрываются в крупных поместьях.

Вальтер спросил, кто эти крестьянские парни? Вероятно — сыновья кулаков?

— Многие, но не все, — ответил легердорфовец. — Однако сплоченность у них поразительная, независимо от происхождения!

— Это нехорошо, — сказал Вальтер. — Надо постараться перетянуть бедняков и их сыновей на нашу сторону.

— Безнадежное дело! Они часто реакционней кулаков. Даже батраки иной раз заодно с ними. Перетянуть их к себе? Бред! Их можно только по башке бить. Крестьяне, за редким исключением, — враждебный лагерь. Это нам надо твердо знать. А сейчас что? Не то же самое? Нет, деревня против нас!

Налоговый инспектор, отставной капитан Генрих Вибринк, сухощавый, необычайно живой, старик, быстрым взмахом руки вскинул на нос пенсне и с каким-то подозрением, пристально посмотрел на вошедших рабочих.

— Что случилось? — взвизгнул он тонким старческим голосом, в котором прозвучали досада и раздражение.

У него было маленькое костлявое лицо, под глазами — мешки, беззубый рот лежал тонкой сухой чертой. Но серые глаза еще смотрели живо. Как успел заметить Вальтер, во время разговора с рабочими лукавый, хитрый взгляд старика мгновенно сменялся подозрительным, настороженным.

Эрнст Тимм, отрекомендовавшись, спросил, словно желая получить подтверждение:

— Вы, стало быть, помогли рабочим своими познаниями в военном искусстве?

— Хи-хи-хи! — засмеялся отставной капитан. — Громко сказано! Хи-хи-хи!.. Меня заинтересовала обстановка, милостивый государь! — вскричал он неестественно высоким фальцетом. И неожиданно серьезно прибавил: — Задача трудная, но интересная! Напоминает положение при Саарлуи!.. Был я тогда лейтенантом, молодым, неопытным, но удалым! Семнадцать дней подряд удерживал позиции, а неприятель — в пять раз сильнее! И точно такая же обстановка здесь! Удержимся! Только, — он вдруг закричал так громко, что кровь бросилась ему в лицо, — только при одном условии: полное повиновение! Самочинных действий не потерплю!

Вальтер, которого вся эта сцена очень позабавила, переводил взгляд с отставного капитана на Тимма и опять на седого военачальника. Тимм был смущен; на лице его, однако, ничего нельзя было прочесть. Он кивал, ни словом не прерывая старика, он умел превосходно молчать; Вальтеру это было хорошо известно. Потом Тимм попросил капитана разъяснить положение.

Старик суетливо развернул на столе карту и стал тыкать костлявыми пальцами в точки, обведенные красным и синим карандашом. Вальтер слышал, как он шепчет про себя:

— В точности как под Саарлуи!

Тимм поблагодарил «господина капитана». Тот вскочил и спросил, устремив на Тимма пронзительный взгляд, доволен ли он его распоряжениями.

К безграничному удивлению Вальтера, Тимм не колеблясь ответил:

— Чрезвычайно, господин капитан!

С проворством, невероятным для такого одеревеневшего старца, капитан обежал стол, схватил обеими руками руку Эрнста Тимма и сказал растроганным голосом:

— Вы — в моем духе! Благодарю бога за то, что он вас послал к нам!

Молча, с застывшим лицом, Тимм вышел из комнаты. Рабочие и Вальтер последовали за ним.

— Где мы можем поговорить так, чтобы нам не мешали? — спросил Тимм.

— Лучше всего пойдемте ко мне домой. Там спокойно, — сказал один из легердорфовцев.

— А не лучше ли в контору на джутовой? Я председатель фабричного комитета.

— Где находится джутовая фабрика? — спросил Тимм.

— Да здесь же. В двадцати шагах!

— Пошли! — решил Тимм.

Без лишних слов все двинулись в темноте за ним и председателем фабкома, прямо через фабричный двор в кабинет директора.

Вальтер все время колебался: сказать ли Тимму свое мнение об этом призраке с того света — отставном капитане? Юноше становилось не по себе при мысли, что Тимм может подчиниться такому командиру. Он все-таки решил ничего не говорить; он не доверял себе — а вдруг Тимм неправильно истолкует его побуждения, подумает, что Вальтер хочет его поучать, вмешивается не в свое дело.

Тимм, опершись о директорский письменный стол, смотрел на легердорфских товарищей, которые удобно расположились в кожаных креслах.

— Вы ответственные представители рабочих? — спросил он.

Те утвердительно закивали.

— Товарищи, в здравом ли вы уме? Что вас заставило довериться этой мумии? Ведь это форменный кретин! Одержимый милитарист! Он может навлечь на нас величайшее и непоправимое несчастье!

Смущенное молчание. Рабочие переглядывались, некоторые сконфуженно улыбались. Вальтер же почувствовал, что у него камень с души свалился. И он смеющимися от удовольствия глазами смотрел на Тимма, который без улыбки, не меняя выражения лица, стоял у стола.

— Да что оставалось делать, ведь у нас никого другого не было… Будь Эвальд жив!.. А Тиде арестован и…

— Кто это — Тиде? — спросил Тимм.

— Член городского совета Итцехоэ, коммунист!

— А кто его арестовал?

— Известно кто! Белобандиты!.. Фрайкоровцы!.. Они арестовали несколько десятков ведущих работников! Конечно, будь все наши здесь…

— Ну, ладно! — Тимм прервал эти попытки оправдаться. — Мешкать, товарищи, нельзя ни минуты больше. Необходимо немедленно посовещаться, уяснить себе, что следует предпринять. Садитесь ближе, Нам нужна карта. Но раньше чем заняться картой, я задам вам несколько вопросов. Первое: как у нас с оружием? Сколько боеспособных людей? Второе: какими силами располагает противник в районе Легердорфа и в Итцехоэ? Третье: боевой дух крепок? А дисциплина?

Они уселись вокруг длинного стола заседаний, и Эрнст Тимм положил перед собой лист бумаги.

— Так. А теперь начнем. Только, пожалуйста, без прикрас! Кому слово?

VI

Уже брезжило утро, когда в Легердорф прибыл велосипедист. Его тотчас же отвели на джутовую. Он доставил важные сведения из Итцехоэ. Засевшая там фрайкоровская часть, по всем признакам, собирается оставить город. До фрайкоровцев дошли слухи, что легердорфские рабочие получили будто бы значительные подкрепления.

Значительные подкрепления? Вальтер невольно улыбнулся. Не считая