И вышло так, что враги гномов вынесли решение на совете богов, и злом дала о себе знать пролитая в Копас кровь; ибо ныне началось то, чему имя — Сокрытие Валинора; Манвэ, Варда и Улмо Морской не принимали в том участия, но более никто из валар или эльфов не остался в стороне, хотя исполнились непокоя сердца Йаванны и сына ее Оромэ.

Лориэн и Вана предводительствовали богами, Аулэ помогал им своим искусством, а Тулкас — своей силой; и не выступили в то время валар на битву с Мэлько, о чем глубоко сожалели они впоследствии и о чем сожалеют и ныне; ибо из-за этой ошибки великая слава валар не достигла своей полноты за многие века Земли, и до сих пор мир все ожидает ее[прим.2].

Однако в те дни не ведали боги о подобных вещах, принявшись за новый и великий труд, подобного коему не вершилось средь них с дней самого возведения Валинора. Их деяниями сделались окружные горы еще более непроходимыми с восточной стороны, чем были те когда-либо прежде, и такую земную магию соткала Кэми вокруг их пропастей и неприступных пиков, что изо всех вселяющих страх и ужас земель великого мира стал тот вал богов, обращенный к Эруману, самым опасным и гибельным, и даже Утумна и обиталище Мэлько в Железных Холмах не были исполнены столь непреодолимого страха. И даже на равнинах у восточных их…[прим.3] лежала непроходимая паутина цепкой тьмы, которую Унгвэлиантэ оставила в Валиноре, когда были убиты Древа. Эти тенета убрали боги из светлой своей земли, так что те могли сбить с пути любого, кто следовал той дорогой, и, растекшись, раскинулись они повсюду, укрыв даже Тенистые Моря, и оттого затуманился Залив Фаэри, куда не могло проникнуть сияние Валинора; а мерцание светильников Кора едва достигало усыпанных самоцветами берегов. От севера к югу простирались чары и непреодолимая магия богов, но все еще не были они удовлетворены и молвили:

— Вот, сделаем мы так, что все дороги, ведущие в Валинор, равно явные и тайные, совсем исчезнут из мира или же коварно приведут к обману и ослеплению.

И стало так, и не осталось в море путей, где не встречалось бы гибельных водоворотов или течений всепобеждающей силы, губящих корабли. И духи внезапных бурь, нежданных ветров и непроходимых туманов поселились там по воле Оссэ. Не забыли боги и долгих окольных путей, известных посланцам богов, что тянутся через темные пустоши севера и дальнего юга; и когда этот замысел был исполнен, сказал Лориэн: «Ныне Валинор стоит один, и мы в покое», и Вана снова запела средь садов своих, ибо легко стало у нее на сердце.

Из всех них лишь солосимпи тревожились в сердцах своих, и стояли они на побережье близ древних своих домов, и не слышно было их смеха; взирали они на море, и хотя опасным сделалось оно ныне и темным, все же боялись они, что может оно принести беду в их земли. Тогда иные из них обратились с речью к Аулэ и Тулкасу, стоявшим неподалеку, молвив:

— О великие из народа валар, воистину чудесно потрудились боги, но думается нам, что чего-то пока не хватает; ибо не слышали мы, чтобы был разрушен путь, которым бежали нолдоли, тот ужасный проход меж утесами Хэлькараксэ. Ведь там, где прошли дети эльдар, смогут так же вернуться и сыны Мэлько, несмотря на все ваши чары и наваждения; и нет нашим сердцам покоя из-за незащищенности моря.

Рассмеялся тогда Тулкас, сказав, что ничто не может ныне прийти в Валинор, разве что по самому верхнему слою воздуха, «а над ним Мэлько не властен; не властны и вы, о малые земли сей». Тем не менее, по просьбе Аулэ отправился он с этим вала к безотрадным местам, где страдали гномы, и Аулэ сильным ударом своего кузнечного молота расколол ту стену оскаленного льда, и когда опустилась она в ледяные воды, Тулкас разбил ее на части своими могучими дланями, и моря заревели меж осколками, и земля богов полностью отделилась от королевств земных[прим.4].

Сие совершили они по просьбе Прибрежных Эльфов, но никогда не позволили бы боги завалить скалами — по желанию солосимпи — то место в холмах у подножия Таниквэтиль, что выходит к Заливу Фэери; ибо там простиралось немало прекрасных лесов и других земель радости Оромэ, да и тэлэри[прим.5] не вынесли бы, если бы Кор был разрушен или прижат слишком близко к сумрачным стенам гор.

Тогда обратились солосимпи к Улмо, но не стал он слушать их, говоря, что не его музыке обязаны они подобной горечью сердца, скорее уж внимали они нашептываниям Мэлько проклятого. И некоторые из них были смущены, уходя от Улмо, но другие пошли и отыскали Оссэ, и тот назло Улмо помог им. И от трудов Оссэ в те дни явились в мир Волшебные Острова, ибо их Оссэ расположил огромной дугой по западным границам великого моря, так что охраняли они Залив Фаэри; и хотя тогда густой сумрак тех дальних вод накрыл все Тенистые Моря, протянувшись к сим островам языками тьмы, сами эти острова были безмерно прекрасны на вид. И корабли, идущие тем путем, непременно видели их; и даже если достигали они последних вод, омывающих эльфийские берега, то столь заманчивы были острова, что немногим доставало сил миновать их; а при любой попытке так поступить внезапная буря против воли мореходов вновь прибивала их к тем побережьям, чья галька сияла подобно серебру и золоту. Тем же, кто ступил на нее, никогда не уйти оттуда, но, оплетенные сетями волос Ойнэн[прим.6], Владычицы Моря, и погруженные в вечный сон, которым овеял те места Лориэн, лежат они у воды, подобно утопленникам, которых вздымают волны. И спят те несчастные беспробудным сном, и темные воды омывают их тела; но сгнили их корабли, опутанные водорослями, на тех зачарованных песках, и не плыть им более никогда, гонимым ветрами смутного запада[прим.7].

И когда Манвэ, в печали своей глядя с высокой Таниквэтиль, узрел все это, послал он за Лориэном и Оромэ, полагая, что менее других упрямы они сердцем; и когда они пришли, откровенно говорил с ними. Не собирался он уничтожать сделанное богами, ибо не вовсе дурным счел он их труд; но этих