Повсюду бутылки, а из-под софы вылезает незнакомый кот. С таким видом, будто к нам на территорию больше не ногой.

— Если честно, — говорит Пухлик, когда мы сталкиваемся у ванной, — как-то страшновато открывать.

Толкаю дверь. Никаких мёртвых шлюх. Просто ванна, набранная до середины и с кучей пены.

В пене утопает портрет Илая Бахнутого. С лирически-обречённым видом.

Дальше мы топаем по лестнице вверх и всасываем по пути догадки Пухлика.

— Кое-что можно сказать уже сейчас. Например, что так разобрать только со спиртного их явно не могло. У Лортена опыт, а Рион из литераторов, так что ставлю на то, что им скорее не хватило. Душа, так сказать, возжаждала большего. О, вот сквозник, наконец-то. Сперва хотели вызвать кого-то, очень может быть — дружков. Но к тому времени не могли найти сквозник. Тогда решили прошвырнуться за добавкой, заодно уж и к прекрасным дамам. Отсюда розы — это они у дома Изы надрали. Может, и кошака оттуда притащили, она их вечно подкармливает. В процессе вылазки кто-то привёл в негодность гардероб — ставлю на Риона, он неместный — так что Лортен попытался друга приодеть…

Пухлик невозмутимо снимает с подоконников по пути женские шляпки, пихает двери, заглядывает в выпотрошенный гардероб. Мы с Морковкой молча тащимся за ним по следу ночных бесчинств.

След уводит к мерзкой дымной вони, которая сочится из-под полуприотворённой двери спальной комнаты.

— … да, а потом Лортен вспомнил, что у него же есть запасы — кто там знает, подарочки на Перекрёстки или на просто от друзей, так что они произвели малость поисков и нашли…

Дверь под толчком Пухлика открывает переворошённую спальню с зеленоватым туманом в нём. В тумане виднеются очертания водной трубки. И рассыпанное зелье из вышитого кисета.

— … табачок!

Пухлик враскачку добредает до водной трубки. Шагая по раскиданным подушкам, как великан из сказки — по горам.

— О-о-о-о, како-о-ой табачок! — ликующе доносится из дымки. — «Даматская услада», пять золотников за фунт! Хм… До семи лет за контрабанду.

И немедленно запихивает кисет во внутренний карман.

— Что⁈ Хороший табачок всегда пригодится.

Да хоть всё скури. Что там с Бабником и Амфибрахием?

Пухлик пассом Холода осаждает дымы вокруг себя.

— Кхе-кхе. Не шарахайтесь, с такой дозы не захорошеет. «Усладу» пропитывают специальными зельями. Законники называли эту штучку «завтраком Стрелка». Он же у нас вроде как покровитель искусств? Этот табачок творческие покуривают — художники-поэты-композиторы — чтобы разогнать воображалку на полную. Ну, и судя по тому, что мы видели… наши разогнались как следует.

До второго Пришествия Вод искать будем. Куда их могло вынести в таком состоянии, когда Липучка и без этого табачка думает вир знает о чём…

— Симптомы, понятное дело, разные. Кого-то пробивает на сочинение поэм, кто картины пишет, кто голым лезет на деревья слушать соловьёв. А кого-то тянет на подвиги. Или летать, к примеру.

В унисон с «или летать» снизу и слева доносится слабый стон. Влетаем в соседнюю комнату, дружно прилипаем к распахнутому окну и опознаём директорскую ногу, торчащую из кустов внизу.

Лортен теперь не только Бабник и Липучка. Теперь он ещё Летун. Правда, приземляться пока не умеет. Это мы выясняем, когда обегаем коттедж и влезаем в кусты.

Рожа у Лортена исцарапана и лучится дебильноватым восторгом. В ухе откуда-то взялась здоровенная серьга. Правая нога явно сломана. Речь отсутствует. Сознание сроду не появлялось.

Пока мы с Морковкой фиксируем ногу, Пухлик вливает в Летуна склянку протрезвляющего — надо же, с собой притащил. Добавляет укрепляющего и взбадривающего. Нежно воркует:

— Лортен, солнышко, просыпайся, м-м-мантикорий сын.

Минут через пять на лице у директора начинают брезжить зачатки разума. Глаза, которые раньше скатывались в кучку, яснеют.

— Вот так, вот так, — похлопывает его по щекам Гроски. — Вот и водички глотни… Нам очень надо узнать, где твой друг. Виллем Рион, а? Неистовый Виллем Рион? Такой… критик в сюртучке? Где он? Наверняка же ты помнишь или догадываешься. Давай же, поделись с нами гениальной идеей.

Лортен понимающе моргает. Вцепляется руками в ворот Пухлого и делится:

– Жёлтым правят звенящие огурцероги.

После чего отчаливает в мир грёз с довольной улыбкой того, кто излил вдохновение.

– Да-а… — выдыхает Пухлый, — дозу они явно превысили. Янист, посторожи болезного. Пойду Фрезу вызову — пусть утаскивает в лекарскую и вызывает Аманду. Тут работы на девятницу, с учётом перелома. Мел!

Отвлекаюсь от внутреннего праздника — Бабник девятницу в глаза лезть не будет!

– Посмотри-ка Даром вокруг коттеджа — вдруг подцепишь след Риона. Давайте быстрее, детки, время идёт.

Чтобы зацепить след — нужны вещи пропавшего. Пока Пухлик разбирается с переправкой Летуна под крылышко нойя — осматриваюсь в коттедже. Прихватываю половинку брюк, что осталась от Амфибрахия. На свежем воздухе настраиваюсь Печатью на запах, подцепляю след и шепчу «Веди».

След делает три прогулочных витка вокруг лортеновского коттеджа. Потом красивой дугой ныряет в заросли кустов. Лезем следом. Поисковая нить магии петляет между деревьев, прыгает через ручей и тащит нас в закрытую часть питомника.

– Боги, — включается в Морковке переживательность натуры. — Неужели он… неужели его…

– Спроси Пухлика — он дежурил.

– Гм. Криков, вроде, не было. И потрохов.

– Могли прыгнуть быстро и уволочь.

– Нэйш так-то тоже дежурил и тревоги не поднял.

– Мясник по тропе не ходит. Смылся далеко — не отследил. Если не было Песни Охоты…

– Лайл, но я не понимаю — как вы с Рионом разминулись, если он шёл по троп…

Морковка умолкает, потому что я с тропы сворачиваю. Вслед за Амибрахием.

– Э, а нас не сожрут? — интересуется Пухлик. Отмахиваюсь. Сейчас день, мы идём втроём и шумим хорошо если не на весь питомник. Одичавшие бестии к нам не сунутся. Разве что знакомые ко мне и поздороваться.

След критика резвится среди деревьев, переваливает через коряги и поваленные стволы. Потом резко сигает к заросшему виру. И пропадает.

– Нас кто-то проклял, — спокойненько говорит Пухлик.

Мы стоим над глубокой ямкой, в которой медленно, угрожающе крутится вода. Морковка страдальчески морщится, пытаясь прощупать бездну вира с Печати. Только не с его Даром в такие глубины лезть.

– Единый, какой там хаос! Мелони, а есть возможность, что он…

– А сам как думаешь?

Когда я пришла в питомник — старый вир уже был на территории. Вместе с Плакуньей и другими обитателями закрытой