падает с лошади во время охоты; ее румянец выдает ее чувства к нему, и теперь он не теряет времени, чтобы потерять свое сердце. Однако сквайр Вестерн решил выдать ее замуж за мистера Блифила, законного племянника и наследника богатого и бездетного Олворти. София отказывается выходить замуж за этого молодого лицемера, сквайр настаивает, и борьба между волей отца и слезами дочери печалит несколько томов. Том уклоняется и позволяет обнаружить себя в роще с Молли на руках; Софи, увидев это, падает в обморок. Том с неохотой увольняется от Олворси и начинает те эпизодические путешествия, без которых Филдингу, все еще привязанному к Сервантесу и Лесажу, трудно писать роман. Его сердце остается с разбитой Софией, но, думая, что она навсегда потеряна для него, он ложится в постель миссис Уотерс. После многих злоключений и осложнений, превосходящих все ожидания, он получает помилование от Олворси, заменяет Блифила в качестве наследника, улаживает дела с застенчивой, но прощающей Софией и с радостью принимается в качестве зятя сквайром Вестерном, который за неделю до этого был готов его убить. Теперь сквайр торопит события:

«К ней, мальчик, к ней, иди к ней…. Все кончено? Назначила ли она день, мальчик? Что, это будет завтра или послезавтра? Я не могу откладывать ни на минуту дольше, чем на следующий день…. Zoodikers! Она бы устроила свадьбу сегодня всем сердцем. Правда, Софи?…Где, черт возьми, Олворти? Харки, Олворти, ставлю пять фунтов до кроны, что завтра у нас родится мальчик девяти месяцев». 95

Со времен Шекспира никто не изображал английскую жизнь так обильно и так откровенно. Здесь есть не все; нам не хватает нежности, преданности, героизма, вежливости и пафоса, которые можно найти в любом обществе. Филдинг предпочитал человека инстинкта человеку мысли. Он презирал бодлеров, которые в его время пытались опошлить Чосера и Шекспира, а также тех поэтов и критиков, которые полагали, что серьезная литература должна иметь дело только с высшим классом. Любовь между полами он трактовал как физическую любовь, а другие ее аспекты относил к миру заблуждений. Он презирал денежное безумие, которое наблюдал у представителей всех сословий, а также отвращался от юродства и лицемерия. Он не очень жаловал проповедников; но он любил Парсона Адамса, а единственным героем «Амелии» является доктор Харрисон, англиканский священнослужитель; сам Филдинг проповедовал при каждом удобном случае.

После публикации «Тома Джонса» он на некоторое время обратился к проблемам, с которыми столкнулся в качестве мирового судьи. Его опыт ежедневно приводил его в соприкосновение с лондонским насилием и преступностью. Он предлагал методы усиления охраны общественного порядка и отправления правосудия. Благодаря его усилиям и усилиям его сводного брата сэра Джона Филдинга, сменившего его на посту мирового судьи на Боу-стрит, одна из банд, наводивших ужас на Лондон, была разгромлена, а почти все ее члены повешены. Один оптимист сообщал в 1757 году, что «царящее зло уличных грабежей было почти полностью подавлено». 96

Тем временем (декабрь 1751 года) Генри опубликовал свой последний роман «Амелия». Он не мог забыть свою первую жену; он забыл все ее недостатки; теперь он воздвиг ей памятник как безупречной подруге импровизированного солдата. Капитан Бут добр, храбр и великодушен; он обожает свою Амелию; но он влез в долги, и книга открывается тем, что он сидит в тюрьме. На ста страницах он рассказывает свою историю другой заключенной, мисс Мэтьюс; он объясняет ей красоту, скромность, верность, нежность и другие достоинства своей жены, а затем принимает приглашение мисс Мэтьюс разделить с ней постель. Он продолжает «целую неделю вести этот преступный разговор». 97 В этих и последующих тюремных сценах Филдинг, возможно, с некоторым преувеличением, показывает лицемерие мужчин и женщин, продажность констеблей и магистратов, жестокость тюремщиков. Здесь уже есть тюрьмы для должников, которые еще не одно столетие будут вызывать гнев Диккенса. Судья Трэшер может определить вину заключенного по его говору. «Сэрра, ваш язык выдает вашу вину. Вы ирландец, а это для меня всегда достаточное доказательство». 98 Число злодеев растет с каждой главой, пока Амелия не взывает к своим нищим детям: «Простите меня за то, что я произвела вас на свет». 99

Амелия — это пациентка Филдинга Гризельда. В одной из первых глав ей ломают нос, но ринопластика исправляет его, и она снова становится настолько красивой, что на ее добродетель покушаются почти в каждой следующей главе. Она признает свою интеллектуальную неполноценность перед мужем. Она подчиняется ему во всем, кроме того, что отказывается идти на маскарад. Она посещает ораторию Генделя, но не решается выставить себя на обозрение бабников в Воксхолле. Когда Бут возвращается к ней после одной из своих вылазок, он застает ее «исполняющей обязанности кухарки с таким же удовольствием, с каким прекрасная дама обычно наряжается к балу». 100 Она получает письмо от злобной мисс Мэтьюс, в котором та сообщает об адюльтере Бута в тюрьме; она уничтожает письмо, ничего не говорит об этом мужу и продолжает любить его во время всех его пьянок, азартных игр, долгов и тюрем; она продает свои безделушки, затем одежду, чтобы прокормить его и их детей. Ее обескураживают не столько его недостатки, сколько жестокость людей и институтов, в которые он попал. Филдинг, подобно Руссо и Гельветию, полагал, что большинство людей от природы добры, но испорчены дурным окружением и плохими законами. Теккерей считал Амелию «самым очаровательным персонажем английской художественной литературы»; 101 но, возможно, она была лишь мечтой мужа. В конце концов, конечно, Амелия оказывается наследницей, они с Бутом уезжают в ее поместье, и Бут становится хорошим человеком.

Вывод вряд ли оправдан предпосылками: раз Бут, то всегда Бут. Филдинг пытался привести все хитросплетения своего сюжета к счастливому единству, но здесь его ловкость рук слишком очевидна. Великий романист устал, и его тошнило от свиты воров и убийц. Закончив «Амелию», он написал: «Я больше не буду беспокоить мир своими детьми от той же Музы». В январе 1752 года он основал «Ковент-Гарден Джорнал», написал несколько энергичных статей, ответил на критику Смоллетта, подстрелил Родерика Рэндома, а затем, в ноябре, позволил журналу умереть. Зима 1753–54 годов оказалась слишком тяжелой для его организма, подорванного работой, водянкой, желтухой и астмой. Он попробовал дегтярную воду епископа Беркли, но водянка усилилась. Врач порекомендовал ему отправиться в более солнечный климат. В июне 1754 года он отплыл на корабле «Королева Португалии» вместе