Особую роль в установлении родовой истории «Ласарильо» сыграло и обращение ученых (А. Руффинатто и др.) к обстоятельствам появления так называемого «“Ласарильо” в восьми главах». В 1595 году в знаменитом антверпенском издательском доме Плантенов наследник основателя дома Кристофа Симон Плантен издал «Ласарильо» с присоединением к семи главам «Жизни...» первой главы «Второй части...», повествующей о дружбе толедского городского глашатая Ласаро с немецкими гвардейцами; и хотя «Л-II» в целом существенно отличен от «Л-I», его первая глава стилистически очень приближена к «Л-I» и легко пристраивается к данному тексту. При этом Плантен сохранил деление на главы (как в «Ласарильо» 1554 года), но снял их заголовки. В дальнейшем европейские издатели и переводчики «Ласарильо» стали ориентироваться на «плантеновскую» версию «Л-I», и первая глава «Ласарильо-тунца» оказалась надолго (включая переработку «Ласарильо» Хуаном де Луна) инкорпорированной в текст «Ласарильо» 1554 года.

Вместе с тем, мысль о «“Ласарильо” в восьми главах» не принадлежала Симону Плантену. В таком виде повесть уже выходила в свет в нервом переводе на французский язык (Лион, 1560; переводчик и издатель — Жан Corp эн (Jean Saugrain)). Переизданный в 1561 году в Париже, вновь частично переформатированный (8 глав превратились в 32), перевод Согрэна лег в основу первых переводов «Ласарильо» на голландский (1579) и английский языки (1576; сохр. изд. 1586), хотя все последующие его переводы на европейские языки (в том числе и на французский) делались уже с издания «Ласарильо» в «плантеновской» редакции 1595 года.

Осмысливая факт появления «“Ласарильо” в восьми главах», А. Руффинато выдвинул дискуссионную гипотезу о том, что между 1555 и 1559 годами, то есть в промежутке между публикацией «Ласарильо-тунца» и выходом «Списка запрещенных книг», кто-то из антверпенских книгопечатников уже предпринял издание «Ласарильо» из восьми глав, на которое и ориентировались сначала Ж. Согрэн, а затем и Плантен (см.: Ruffinatto 1990).

Вместе с тем, очевидная для многих современников связь «первой главы» «Л-II» с «классическим» «Ласарильо» и установка на отказ от деления «Л-I» на главы легли в основу гипотезы М. Феррер а-Чивите (см.: Ferrer-Chivite 2004), издателя комментированной «Второй части Ласарильо с Тормеса» (см.: Lazarillo 1993), согласно которой «Пра-Ласарильо» рубежа 1540—1550-х годов включал в себя: (1) не разделенный на главы текст будущего «Ласарильо» 1554 года; (2) все дополнения-вставки из издания Алькала 1554 года; (3) будущую «восьмую главу».

Таким образом, по предположению Феррера-Чивите, в процессе позднейших изданий «Книга о Ласаро де Тормес» не увеличивалась в объеме, а, напротив, уменьшалась. В частности, завершающую «Пра-Ласарильо» главу с гвардейцами издатель «Ласарильо» 1554 года мог убрать, боясь задеть самолюбие императора Карла V, личная гвардия которого представлена в ней в непристойном виде. Правда, тогда возникает вопрос: почему «пять» лет спустя, еще при жизни императора, эпизод с гвардейцами всё же увидел свет в составе «Второй части...», где много и других замаскированных выпадов против Карла (об этом см. ниже)?

Последнее существенное изменение в выстраивающееся десятилетиями «родовое древо» «Ласарильо» внесло найденное А. Родригесом документальное подтверждение существования антверпенского editio princeps 1553 года, опубликованного Мартином Нуцием, которое из библиографического мифа стало историко-литературным фактом (см.: Rodríguez 2015)[416]. Более того, «исчезнувший» текст этого реально существовавшего, хотя и не сохранившегося editio princeps доступен современным исследователям, так как был положен в основу имеющегося во многих, в том числе и российских, библиотеках[417] издания повести в серии «Библиотека испанских авторов» под редакцией Б. Арибау (см.: Aribau 1846)[418].

Основным недостатком всех существующих объяснений тех трансформаций, которым подвергался текст «Ласарильо» в процессе его появления на свет и функционирования в читательской среде, является господствующая в сознании текстологов установка на то, что все эти изменения преимущественно объясняются действием обезличенно-анонимных сил (ср. гипотезу Касо Гонсалеса о фольклорном генезисе романа), среди которых фигурируют: намерения издателей, ошибки и «дописки» наборщиков, недосмотры переписчиков, варианты переводчиков, вмешательство цензоров и т. д. Нет главного — воли Автора, который мог участвовать в подготовке текста повести к изданию в Антверпене и в Алькала-де-Энарес (?) в 1553 году[419], в ее разделении на главы и в снятии этого разделения (авторская воля бывает и непоследовательной!), в сокращении «восьмой» главы (возможно, потому, что уже начата «Вторая часть...», для которой эта глава стала органичным началом), в изобретении для «Ласарильо» псевдоагиографического названия (конечно, это мог сделать и издатель), что должно было отвлечь внимание инквизиционной цензуры, еще в 1551 году запретившей издавать вымышленные сочинения без указания имени автора (а житийный текст к вымышленным относиться никак не мог!). Переправив рукопись завершенного в 1552(?) году «Ласарильо» в Антверпен (за границу), автор передал другой, также рукописный, вариант повести в Алькала-де-Энарес, дополнив его вставками, которые должны были как го компенсировать изъятие из текста «восьмой» главы и оставить сюжет открытым для продолжения (вероятно, осуществить ту же самую процедуру с текстом, переправленным — явно с оказией — во Фландрию он не успел). Конечно, в этих гипотетических построениях не хватает одного: имени автора, у которого должны были быть возможности устроить публикацию своего произведения и в заграничных владениях Империи, и у главного книгоиздателя Кастилии[420], возможности, которыми писатель из «низов», автор-маргинал, обладать не мог. Зато ими обладал, пускай и «сосланный» в Алькантару, Мендоса, друг которого — будущий секретарь Высшего совета Инквизиции Херонимо Сурита, скорее всего, по предположению И. Хауральде Поу (см.: Jauralde Pou 2012), и отвез рукопись «Ласарильо» в Антверпен, куда год спустя была переправлена и состоявшая из семнадцати глав «Вторая часть...»[421].

Так или иначе, решение текстологических проблем «лазарилистики» в настоящее время не сводится к компьютерным подсчетам частотности слов, употребляемых авторами в текстах совершенно разной жанровой ориентации. Определение лучшего варианта текста всё больше оказывается связанным с решением историко-литературных проблем, в первую очередь — установлением имени создателя первого европейского романа Нового времени.

В настоящем издании «Жизнь Ласарильо с Тормеса» печатается в лучшем на нынешний день русском переводе с испанского языка, осуществленным К.Н. Державиным для издательства «Academia» (см.: Ласарильо 1931). Перевод К.Н. Державина был предположительно выполнен по изданию X. Сехадора-и-Фрауки 1914 года (см.: Cejador у Fráuca 1976), то есть фактически по бургосскому изданию 1554 года, но с обращением переводчика к тексту «Ласарильо», опубликованному в томе «Испанские романисты — предшественники Сервантеса» «Библиотеки испанских авторов» (см.: Anbau 1846), и, таким образом, к своего рода первоизданию 1553 года.

Перевод К.Н. Державина 1931 года был воспроизведен в новой редакции издательством «Художественная литература» в 1955 году (см.: Ласарильо 1955) и включен