Поскольку мы с Джо теперь не разговаривали друг с другом, Тим мог сказать группе, что мы с Джо поссорились. Все это произошло в середине годичного мирового тура альбома Get a Grip – и у нас как раз была «Жизнь на грани» (Livin’ on the Edge)… полная херня! Но так оно и было – и, очевидно, не только в этой группе. Как насчет Кита и Мика, Дейва и Рэя Дэвиса, Джимми Пейджа и Роберта Планта, Джона и Пола? Почему лучшими из нас можно так манипулировать? Блядь, мы действительно выросли такими, как наши герои, но не в том плане, в каком надеялись. Джо и Тим были для Aerosmith тем, чем мир считает Джона и Йоко для битлов. Без сомнений. Все члены группы, жены и менеджеры… вместе в постели. Вот это я понимаю – пиздец. Это все наркота! Мы узнали, что годами превращали реальность в мечту, а потом наблюдали, как она становится кошмаром. Вот она, героиновая смерть.

Я провел три недели в «Сьерра Тусоне», многоцелевом центре по восстановлению отношений или как еще его назвать. В первый же день, когда я туда приехал, психотерапевт спросил меня:

– Итак, э-э, Стивен, начнем с нескольких вопросов: у вас когда-нибудь был роман на стороне?

– Ну, да, я…

– Ясно, отправьте его на сексуальную терапию. Идем дальше, у вас когда-нибудь умирал член вашей семьи, когда вас там не было?

– Ну, знаете, моя бабушка…

– В группу поддержки! У вас когда-нибудь были проблемы дома с женой и детьми?

– Ну, понимаете, я часто гастролирую месяцами и не вижусь…

– В группу по семейным проблемам!

После того как я оттуда уехал, у меня на шее висело шесть или семь – измов: наркомания, алкоголизм, сексуальная озабоченность, созависимость, семейные неприспособленность, неумение управлять гневом, огромный клитор, крохотный член, любитель толстух и шлюх, а, и я упоминал компульсивный нарциссизм? О да, у меня был полный спектр жизненных проблем. Плохая новость: как они узнали? Хорошая новость: в последнюю неделю в любом реабилитационном центре проводится то, что называется семейной неделей, и поскольку у меня две семьи – биологическая и та, другая… группа… угадайте, кто пришел на ужин?

Разумеется, у психологов всегда куча этих ебаных теорий. Джон и Йоко ходили на сеансы к Артуру Янову. Давайте-ка подумаем, если люди кричат, когда им страшно, то что, если… Нет-нет, стойте! Надо заставить их кричать дома, пока они не боятся! Тогда, может, они перестанут кричать, когда испугаются, – тогда мы изобретем новую эмоцию! Да! Вот оно! Голод, злость, одиночество и Янов!

Мне понадобилось три недели, чтобы добиться какого-то сочувствия от психологов, которые постоянно пытались повесить на меня ярлык и понять, кто я… заставить меня признать стыд – вызвать его из-за моей ужасной сущности. Они говорили выгнать Стивена Тайлера и пустить Стивена Талларико. И они не должны встречаться? Ага, блядь, конечно! Они пытались заставить меня носить одежду – беспорядочно, как они говорили, – наизнанку, и нацепить на меня табличку «Не разговаривать с женщинами». Все это лишь привлекало чудаков. Он был смельчаком, который съел первую устрицу, и скоро они узнают его поближе. Тем временем я все жду, пока этот психотерапевт скажет мне все как есть. Короче, в семейный день мы (группа и менеджер) расхаживали по палате, а рядом Боб Доуд, которого изначально наняли в качестве «нарко-копа», чтобы держать группу в трезвости (только представьте). Этот парень правда был из полиции Невады, который мало знал о человеческом общении и ничего не знал об ужасных привычках рок-звезд. А Тим взял и сделал его сраным тур-менеджером Aerosmith!?! Боб сидел с нами, приглядывал, пока мы с Джо пытались писать песню. Я сказал: «Знаешь, Боб, писать труднее, когда за нами наблюдают. Ты сбиваешь весь настрой». Что, разумеется, переводилось как: «Стивен устраивает проблемы; он хочет меня выгнать – наверное, он хочет принять наркотики».

И вот на сеансе я ему высказал:

– Мне не нравится, что ты ходишь за нами, как коп. Отвали. И вообще, – пробубнил я себе под нос, – у тебя кишка тонка играть в Бога, и ты ничего не знаешь про наркоманию!

Тим, стараясь защитить Боба, повернулся к психологу и сказал:

– Я нанял его, чтобы убедиться, что никто не употребляет, оставьте его в покое. И вообще, все так и останется.

Психолог с удивлением посмотрела на Тима и ответил:

– Наверное, вы больны не меньше остальных.

Мне понадобилось три недели, чтобы добиться какого-то сочувствия от психологов, которые постоянно пытались повесить на меня ярлык и понять, кто я… заставить меня признать стыд – вызвать его из-за моей ужасной сущности. Они говорили выгнать Стивена Тайлера и пустить Стивена Талларико.

Напряжение достигло наивысшей точки. Тогда я закричал: «Алли-блядь-луйя!» Я схватил несколько коробок и выставил их вместе в центре комнаты для пущего агитасьона. Из угла комнаты я принес свой огромный шарф, накинул его на коробки и сказал:

– С этого момента я нарекаю тебя «Саваном гастролей», и мы будем брать его с собой на удачу, чтобы не забывать этот момент, – после этого я схватил стакан с кофе, вылил его в бокал и произнес тост группе. – За ад… чтобы там нам было так же весело, как в дороге до него.

Манипуляции так и не закончились, у нас были личные менеджеры, финансовые менеджеры и специалисты по наркомании. Однажды после инцидента в «Тусоне» и по уши в альбоме Get a Grip они все приперлись ко мне домой (наверное, все эти кретины вышли из клиники Малибу для «Почти нормальных»). Судя по всему, они беспокоились о том, как пишется альбом. Мне сказали: «Слушай, нам кажется, что ты пишешь не так, как раньше. Так что мы решили, что минет пойдет тебе на пользу». Вот они, слова мудрости от всего менеджерского состава Aerosmith.

А я сказал: «Ух ты! Как здорово, ребят. Так это значит, что иногда вы будете и пиво мне давать? А еще, кто из вас собрался мне отсосать? Разве вы не знаете, что один бокал спиртного – это слишком много… а миллион – это недостаточно? Дайте-ка подумать, хочу ли я быть цирковым медведем? Хочу ли так просто сдаться? Нужно ли мне держаться подальше от хороших и поближе к плохим? Или я хочу, чтобы мир воспринимал меня как загадочного темного парня, который получает стихи от дьявола? Хммм, мне надо подумать».

В 1992 году мы с группой записывали Get a Grip. Мы с Джо работали над Fever, и тогда я написал, пожалуй, лучшие стихи за всю жизнь. Я так гордился и считал их такими остроумными, что пошел к группе с