Его брови стали дёргаться. Губы дрожать.

Ему плохо. Тяжело.

А я ещё сверху на него давлю своими криками.

— Аарон… — я коснулась его руки. — Почему ты не говоришь со мной?

Парень молча повёл меня на кровать. Теперь мы сидели рядом друг с другом, наши предплечья соприкасались, а взгляды не пересекались, словно были чужими.

— Извини, что я веду себя сегодня по-скотски, — разочарованно хмыкнул он. — Ты и правда сегодня красивая. Как всегда, Лаура. Ты всегда для меня красивая.

Из его губ вылетел на выдохе смешок. Мне было страшно и непонятно. Я боялась услышать, что он не любит меня. Боялась услышать чего-то, что я не переживу.

— Я подвёл тебя сегодня, я знаю. Знаю, что не так ты ожидала этот вечер. Я тоже.

— Пожалуйста, Аарон, не нужно сейчас давить на себя и на меня, просто объясни, что у тебя произошло? Я извела себя в догадках и прямо сейчас, честно скажу, я думаю, что ты хочешь меня бросить.

Его голова, наконец, повернулась ко мне. Он по-детски улыбнулся и коснулся моей щеки ладонью.

— Нет, моя девочка, никогда. Я обещал тебе, что всегда буду рядом. Я сдержу своё слово. Я люблю тебя, Лаура, не думай об обратном. Просто бывают сложности.

— Расскажи мне о них, — в который раз прошу я.

Я накрываю его ладони, что уже лежат на моих коленях, и сжимаю. Всеми силами хочу показать ему, что я рядом, что я с ним.

— Сегодня днём ко мне заявился отец. Софи сидела в своей комнате и рисовала что-то. Он прямо с порога, без приветствия, заявил о том, что переезжает в Испанию. Сначала я как-то даже обрадовался, был рад тому, что не буду больше видеть его. А потом… отец сказал, что уезжает с Софи. И меня накрыло. Мы подрались, — только сейчас я заметила его разбитые костяшки, на которых уже засохла кровь. — Соседи вызвали ментов, но всё как-то обошлось. Софи час сидела на моих руках и плакала. Даже она говорила, что не хочет ехать с ним. Но кто я такой, чтобы что-то запретить? Он ведь отец. И… завтра утром у них уже рейс. И я не знаю, как скоро увижу свою сестру.

Всё то время, что он рассказывал, я сидела с открытым ртом и дрожащем сердцем. А он старался говорить ровно, спокойно. Но стоило ему закончить, как из него вырвались эмоции. Мужская слеза скатилась с его скулы. И я хотела заплакать снова вместе с ним.

— Мне так жаль, чёрт… Аарон… — я обняла его за шею, гладила его растрёпанные волосы и позволяла страдать в свою шею.

Мне впервые было так плохо. Тяжело, когда ты даже не понимаешь, что делать в такой ситуации, что говорить, как поддержать человека. Всё, что я могу — это просто быть рядом, просто обнимать и позволять плакать в моём присутствии.

27 глава. Незабываемое утро

Глаза разлепились с восходом солнца. Занавески были не закрыты, отчего яркие жёлто-оранжевые лучи проникали в маленькую комнату, в которой мы остались вчера ночевать. Я зажмуриваю глаза от назойливого света и почти моментально чувствую острую боль в голове, словно по ней бьют кувалдой. Я много не пила, поэтому не понимаю из-за чего такая боль. Может, из-за того, что я поспала часа три, потому что до глубокой ночи мы разговаривали.

Поворачиваю голову на другую сторону кровати и замечаю ещё сопящего в подушку Аарона. Во сне его лицо кажется более умиротворённым и без всех тех эмоций, что были вчера. Во сне ему не больно. Однако, в уголках глаз и на ресницах были видны засохшие слёзы. Его губы подрагивали, и я улыбнулась такому зрелищу. Хочу нагнуться и поцеловать его, но не хочу будить — пусть он выспится. Ему ещё и за руль садиться.

Стараюсь встать с кровати — медленно, чтобы не разбудить его. Матрас прогибается под моим весом, и я подскакиваю на ноги. Поправляю задравшееся помятое платье и подхожу к зеркалу. Выгляжу так, словно провела ночью бои без правил — макияж весь остался на подушке, платье выглядит помятым до такой степени, что страшно смотреть, а волосы… я даже не знаю, как и чем мне их расчесать.

В последний раз кидаю взгляд на Аарона и выхожу из комнаты, чтобы найти хотя бы одну живую или скорее выжившую душу. Замечаю, что в доме гробовая тишина и такого шума, какой был вчера, уже нет. Я даже не слышу шорохов, должно быть, все отсыпаются.

Медленно, шагая босыми ногами по холодному полу, спускаюсь по лестнице и высматриваю из-за угла. В той комнате, где вчера сидели мы, остались спать лишь Элай с Элизой. Я не могу сдержать улыбки — радостной и умиляющей, когда замечаю, в каком положении они спят. Элай сидит на том самом кресле-мешке, а Элиза, словно мой котёнок, умостилась на его руках и спит на его сильном мужском плече.

Ступая чуть дальше, я ахаю и закрываю рот ладонью. Объединённые кухня и гостиная превращены в беспорядок, будто здесь пронеслось торнадо. Замечаю, что большинство людей уже нет — уехали ещё ночью. Но здесь всё равно ещё человек двадцать осталось: кто-то спит на барной стойке, кто-то на полу, а кто-то обжился на мягком диване.

Пробираться сквозь гору пьяных подростков за стаканом воды мне не хотелось, поэтому я решила вернуться к Аарону в постель. Лечь рядом под его руку, пригреться к его груди и поспать ещё несколько часов.

Но, когда я уже вернулась, Аарон лежал с открытыми глазами и смотрел на дверь.

— Я думал, ты ушла.

— Куда бы я могла уйти, ты что?

Закрыв за собой дверь, я вернулась к нему в кровать. И я почему-то не особо придала значение своим действиям — я всё делала как-то не думая. И прямо сейчас села сверху него, пока серо-голубые глаза смотрят на меня то ли с удивлением, то ли с одобрением.

Опомнилась я лишь тогда, когда почувствовала его руки на своих бёдрах. Аарон сразу прочитал мой взгляд, который уже наполнился смущением.

— Не убегай, Лаура. Посиди.

Я чувствую, что ему приятно.

Мои щёки разгораются, ведь странное чувство внизу живота появилось снова. Я ощущаю, как что-то твёрдое упирается в мой центр.

— Нам нужно уезжать отсюда, — стараюсь как-то поторопить его, чтобы не сидеть на нём. Это было слишком