– Он сбежал! Нужно перекрыть все выходы! – приказал я Пенье.

– Давай сначала заглянем к Эстибалис, – взволнованно прошептал мой коллега.

Мы поспешили по коридору, не заботясь о приличиях.

– Эсти! – крикнул я. – С тобой всё в порядке?

– Меня выписали. Я ухожу, – ответила она, здоровой рукой пытаясь запихнуть в сумку шлепанцы и туалетные принадлежности.

– Рамиро Альвар сюда приходил? – нетерпеливо спросил я.

– Разумеется, нет. Что случилось? Разве вы его не арестовали? – озадаченно промолвила она.

– Его нет в палате. Боюсь, он опередил нас и сбежал. Пенья, возьми операцию на себя. Я останусь с Эстибалис.

Пенья кивнул, закрывая за собой дверь.

Я посмотрел на свою напарницу: покрасневшие глаза, сжатые губы.

– Как ты? – спросил я, не зная, что еще сказать.

– Утром меня несколько раз вырвало, но я хочу поскорей убраться отсюда. Хотя мне еще предстоит реабилитация.

– Здесь небезопасно, – заметил я. – Если Рамиро Альвару не удалось уйти, возможно, он прячется в здании. Мы приставим к тебе охрану.

– Мне не нужна охрана! Я просто хочу знать, что происходит. Это он? Он убил Матусалема и всех обманул? – Она опустилась на незаправленную постель.

Я сел рядом.

– Боюсь, что так.

– Но откуда он узнал, что вы намерены его арестовать?

– Нам еще предстоит это выяснить, – ответил я. – Пенья звонил тебе, чтобы сообщить результаты теста ДНК и сказать, что мы ждем ордер на арест. Он предложил поставить у твоей двери двух агентов, но ты отказалась.

– Мне не нужна охрана, – повторила она.

– Поклянись, что ты этого не делала.

– Думаешь, я его предупредила?

– Или пришла с ним поговорить, а он снова тебя околдовал…

– Я отказалась от охраны не затем, чтобы кого-то предупреждать. Можешь проверить записи с камер наблюдения, – огрызнулась она.

Я отмел этот вариант. В конце концов, Эсти по-прежнему оставалась Эсти.

– Не хочу. Я тебе верю.

Мы замолчали, глядя в окно. Нам обоим нужно было поскорее выбраться из этой больницы.

– Как ему удалось нас одурачить? – спросила она через некоторое время.

– Я составил неправильный психологический портрет. Он, как фокусник, показывал нам блестящую безделушку то в одной руке, то в другой и при этом лгал обоим. И тебе, и мне.

Я встал, не в силах больше сидеть без дела.

– Заканчивай сборы. Пока мы бессильны. Через два часа у меня лекция по прикладному профайлингу в Аркауте. Не хочешь поехать? Мне бы пригодилась твоя поддержка.

Эстибалис приподняла бровь.

– Боишься выступать на публике?

– Вовсе нет. Просто если мы не хотим, чтобы расследование испортило наши отношения, придется поработать над восстановлением утраченного доверия. Ты просила тебе доверять, и я прошу поехать со мной. Это будет полезно для нас обоих.

– Идет, – сказала Эсти, улыбаясь впервые за несколько недель.

Пока она одевалась, я вернулся в палату Рамиро Альвара. Кое-что привлекло мое внимание. Как мог такой щепетильный и аккуратный человек, который перед уходом заправил постель по струнке, забыть на стуле небрежно открытый экземпляр «Повелителей времени»? Я взял книгу и прочел название главы.

«Интересно, Рамиро, – подумал я. – Очень интересно».

* * *

Когда мы прибыли в академию, Марина встретила нас и проводила в переполненный лекционный зал. Свет был выключен, меня ждал пустой проектор. Доктор Лейва и моя напарница сели в последнем ряду. Ортопедический воротник и перевязанная рука Эстибалис слишком бросались в глаза. Хотя все и без того знали, кто мы такие: инспектор Лопес де Айяла и инспектор Руис де Гауна. К чему прятаться?

Я встал перед студентами и оглядел аудиторию. Все приготовили ручки, чтобы начать записывать, как только я открою рот. Я улыбнулся и решил отказаться от заготовленных изображений и сухих данных.

– Сегодня я пришел поговорить с вами об интегрированных психопатах и о том, как их распознать. Первое, чему вы должны научиться как профайлеры, – отбрасывать предрассудки. Мы всегда ищем не приспособленного к жизни монстра, чудовище с деформированным черепом, точно френологи девятнадцатого века. Однако серийные убийцы – опытные профессионалы, специалисты в своей области, действующие четко и эффективно. Вот почему их не сразу удается поймать. Они эволюционируют. Становятся экспертами в том, как избежать разоблачения, и прячутся за фасадом нормальности. Сколько раз мы слышали в новостях: «Он хороший сын, хороший брат»? И это недалеко от истины.

Студентка в первом ряду подняла руку:

– Как такое может быть?

– Из-за фундаментальной ошибки атрибуции. Общество в целом и каждый из нас в отдельности подвержены заблуждению. Мы не склонны видеть зло в добром и обаятельном человеке. Нам трудно в это поверить. Мы упорно не замечаем, что нами манипулируют, если обманщик – симпатичный человек. И психопаты пользуются нашим когнитивным диссонансом. То же самое касается убийц и тех, кто угрожает нам физически или на словах. Я знаю, вы изучали портреты психопатов, поэтому прошу назвать их характерные черты.

– Паразитический образ жизни, – крикнул кто-то из середины зала.

– Верно: их жизнь состоит из охоты на других. Они живут настоящим, для них не существует завтрашнего дня. Их представления о будущем расплывчаты, а долгосрочные цели нереалистичны. Они не склонны поддерживать длительные отношения. Что еще?

– Отсутствие эмпатии.

– Они учатся имитировать эмоции и мимику, – добавил я. – Гордятся тем, что владеют невербальным языком. И это правда: они чувствуют пустоту внутри и вынуждены приспосабливаться, чтобы их не обнаружили, например, если они не могут должным образом отреагировать на трагедию или смерть в семье.

– Они хорошие актеры, – послышался другой голос.

– Правильно. Иначе им не добиться своих целей. И здесь большую роль играют так называемые «последователи» и «единомышленники». У психопатов нет друзей, они пользуются людьми. Манипулируют родителями, братьями и сестрами, детьми, бабушками и дедушками. Только посторонний может заметить, что близкие психопата находятся в плену его или ее целей, какими бы те ни были: рабочие связи, забота о детях, наследство, поддержка семьи… Из-за когнитивного диссонанса родственники, точно заколдованные, отказываются верить в любую версию, кроме той, которую с самого начала навязал им психопат. Именно поэтому после зверских убийств мы часто слышим, что обвиняемый был хорошим соседом, или видим, как жена продолжает навещать мужа в тюрьме, несмотря на доказанные факты и признания. Психопаты спасаются за фасадом нормальности и поэтому ежедневно над ним работают.

– Каким образом? – спросил тот же голос.

– Они привыкли носить маску. В глубине души психопаты не в состоянии испытывать раскаяние за причиненную боль. Им это чуждо. Они ленивы и всегда ждут, что другие сделают за них грязную работу. Они расточительны, не думают о завтрашнем дне