и не умеют экономить, поэтому влезают в долги и занимают деньги у близких. Для психопатов характерна частая смена деятельности, они непостоянны, им все быстро надоедает. Многие бросают университет, потому что не способны к длительным усилиям, не получают удовлетворения от процесса – только от сиюминутного результата. Их не волнуют вопросы этики, как и то, что они финансово эксплуатируют своих родителей или партнеров. Что еще?

– Они адреналиновые наркоманы. Тяготеют к экстремальным видам спорта и острым ощущениям. У них нет осознания опасности, – добавил кто-то.

– Очень хорошо. Еще?

– Они используют своего рода гипноз, чтобы проникнуть к вам в мозг и перепрограммировать его.

– Как они этого добиваются? – спросил я.

– Пристальным взглядом, иллюзией сопереживания. Если речь идет о романтических отношениях, другому человеку кажется, что он встретил вторую половинку.

– В целом – да. Однако не все так просто, – уточнил я. – Психопаты следуют проверенным шаблонам. Они, как хамелеоны, подстраиваются под жертву. Тешат ее самолюбие, льстят, особенно если у человека низкая самооценка. Строят из себя родственную душу: мы с тобой одинаковые, нам суждено быть вместе. Третий этап: поверь мне, расскажи о своих слабостях. Четвертый: я твой идеальный друг, партнер, сын, брат и так далее. При помощи всего этого они создают вокруг себя миф: их репутация становится незыблемой для последователей, которые нужны им для выполнения грязной работы или защиты, когда открывается их истинное лицо. Окружение, в котором они интегрировались: коллеги, соседи, родственники, – видят не истинную личность психопата, а созданную им безупречную имитацию. Они даже скрывают его преступления, потому что верят оправданиям. Критиков же психопаты преследуют и подвергают остракизму. Лишь небольшой процент психопатов совершает преступления, однако каждый из нас сталкивается в среднем с семью психопатами за всю жизнь. В то же время один психопат находит себе пятьдесят восемь жертв. У нас в стране около миллиона человек, страдающих выраженным психопатическим расстройством, и еще четыре миллиона – интегрированные или социализированные психопаты. Они успешные профессионалы и хорошие соседи, не вызывающие беспокойства у окружающих. Тем не менее для общества и родных они остаются хищниками, за которыми тянется след разрушенных жизней.

Воцарилась полная тишина, и я понял, что мое послание достигло цели. Я говорил с каждым из них. Я видел их насквозь, видел, о чем они думали, выкапывая на поверхность воспоминания о возможных психопатах, которых им доводилось встречать.

– Теперь плохие новости: они неисправимы. Терапия не приводит к улучшению, наоборот, усугубляет ситуацию. Если только психопатия не обнаружена в раннем возрасте, когда их можно перевоспитать, потому что это не болезнь, а образ жизни. Более того, человек, годами посещающий психолога, приобретает массу инструментов для манипулирования и применяет их еще эффективнее, в том числе по отношению к своему терапевту.

Все дружно сделали пометки в тетрадях.

– Даже в тюремной системе психопаты представляют проблему для общества, поскольку отчеты об их лечении основаны на словах самих пациентов. Осужденный, желающий выйти на свободу, скажет терапевту все, что тот хочет услышать. Есть случаи, когда серийные убийцы – например, Эд Кемпер[72] из Соединенных Штатов – прошли курс терапии и, по словам психиатров, добились прогресса. А потом совершали самые ужасные преступления, какие только можно себе представить. Также есть показания серийных убийц, отбывающих пожизненное заключение, которые заявляют: «Дайте мне руководство по диагностике психических расстройств, выберите любое заболевание, и за пару сеансов я смогу убедить любого терапевта, что страдаю от этих симптомов».

Я посмотрел в конец лекционного зала. На лице доктора Лейвы сияла довольная улыбка, Эстибалис внимательно слушала.

– Все, что мы можем на личном уровне, – сказал я в заключение, – это научиться выявлять психопатов, потому что они представляют реальную опасность для каждого из нас. Не пытайтесь их перевоспитать или изменить: вы потерпите поражение. Поэтому вот мой последний совет: если вы идентифицировали психопата, не вступайте с ним в контакт. Бросайте всё и бегите.

48. Земля Альмохадов

Дьяго Вела

Зима, 1200 год от Рождества Христова

Последующие месяцы стали настоящим адом. Нам перекрыли подвоз продовольствия, и рынки пришли в запустение. Нам не позволяли видеться с родственниками из соседних деревень, а дипломатические попытки Гектора Дикастильо пробиться через блокаду ни к чему не привели. Мы больше не получали сообщений из-за стены, и неведение о судьбах соседних городов было худшим наказанием для наместника, саркастическая улыбка которого постепенно угасла.

Иногда по ночам армия короля Альфонсо трубила наступление, чтобы измотать нас постоянным страхом атаки. Многие до сих пор с гневом вспоминали о торжествах по случаю Дня поминовения усопших: осаждающие разъезжали вокруг городских стен с кусками жареной дичи в руках. До нас доносился аромат оленины в красном вине и кабана с розмарином. Некоторые горожане, наблюдавшие за происходящим с дозорной галереи, вернулись домой в слезах.

Царившее вокруг мрачное настроение разгонял единственный лучик света: Аликс родила здоровую девочку. Мы быстро окрестили малышку, опасаясь, как бы очередная внезапная атака не отняла ее у нас прежде, чем она получит благословение Господа. Бабушка Лусия стала крестной матерью своей прапраправнучки.

Гуннар торжественно поклялся перед распятием защищать малютку. И хотя во время произнесения клятвы он скрестил пальцы за спиной, я знал, что он отдаст жизнь за мою дочь.

* * *

Когда мы уже думали, что надежды нет, пришло спасение.

Громкий звон возвестил о прибытии всадника в сопровождении кастильских солдат, недоверчиво поглядывающих на незваного гостя.

Новость быстро облетела улицы, и жители собрались на городской стене.

– Что происходит? – крикнул сверху Чипиа.

– Король Альфонсо согласился на временное перемирие, чтобы я доставил вам новости. Откройте ворота, пока он не передумал, иначе мое многотрудное путешествие из Памплоны окажется напрасным, – с улыбкой проговорил епископ Гарсия.

Все вздохнули с облегчением. Мы с лета не видели новых лиц.

Священник, который за минувшие месяцы исхудал и сильно постарел, взбежал на башню церкви Санта-Мария и начал звонить в колокола. Звук этот был райской музыкой для наших ушей.

Чипиа, осторожный, как всегда, расставил арбалетчиков вокруг Северных ворот. Горожане столпились рядом, вооружившись первым, что попало под руку.

– Открывайте! – скомандовал наместник. – Но ровно настолько, чтобы пропустить одного всадника!

Дверные петли, заржавевшие от долгого простоя, издали ужасающий скрежет. Едва въехал епископ на лошади, люди Чипиа снова закрыли ворота.

Священник спешился, и Оннека, привлеченная звоном колоколов вместе с остальными, обняла своего кузена.

– Я думала, что больше вас не увижу! – воскликнула она с облегчением.

– Если осада продлится, так и будет. А у меня нет желания проводить по вам поминальную мессу, кузина. – Епископ Гарсия