Я очень осторожно сажусь. Голова гудит, шея ноет.

— Ты все знал, — сдавленным голосом произношу я.

— Я знаю, на что он способен, — отвечает Бен. — Я ведь был в участке, когда Элли привезла Лорин.

Перед глазами пляшут мушки. Я хлопаю ресницами. По щекам текут слезы.

— Что сделал Кайл? — спрашиваю я Бена.

По его телу проходит судорога.

Он снова начинает трястись.

— Тебе надо уехать. Подальше, — говорит Бен.

— Как? Куда я уеду? Бен, скажи, что он натворил.

Бен склоняет голову.

— Не получилось мне тебя уберечь, — говорит он.

— Бен, да плевать, что там у тебя получилось и не получилось. Ты мне сейчас поможешь или нет?

— Помогу, — Бен вскидывает подбородок.

Несмотря на головную боль, я нахожу в себе силы кивнуть.

— Поможешь, значит, — говорю я.

Он кивает в ответ.

— Тогда рассказывай все, что знаешь.

— Я тебе соврал, — говорит он. — Пришлось это сделать, чтобы уберечь тебя. Но в первую очередь, и мне очень за это стыдно, Эрин, я солгал, чтобы избавить от кучи проблем самого себя.

Сейчас

Я видела Генри Хоули раз в жизни.

Мы общались с ним не дольше получаса.

И теперь он вызван в суд в качестве свидетеля защиты.

Понятное дело, ему страшно не хочется здесь появляться. Вот если бы его вызвала свидетелем сторона обвинения, он бы с радостью сюда примчался.

По словам Карлы, юристы Генри, получающие огромные гонорары, приложили максимум усилий, чтобы избежать его появления в суде. Потом они все же решили, что лучшей стратегией будет согласится дать показания — в противном случае могло возникнуть впечатление, будто он что-то хочет скрыть.

В юриспруденции таких, как Хоули, называют «предубежденными свидетелями». Такие, как он, склонны давать показания против выставившей его стороны.

Всем своим видом он демонстрирует, что собирается изображать перед присяжными несчастного скорбящего отца, потерявшего сына. Лана Хоули, со столь же скорбным видом, сидела в зале с самого начала процесса, меча в меня глазами молнии.

Судья, обвинитель Робертс, присяжные, да и вообще подавляющее большинство присутствующих наверняка ломают головы, пытаясь понять, зачем, во имя всего святого, мы вызвали Генри в качестве свидетеля — ведь этот человек мечтает меня живьем в землю зарыть.

У нас нет иного выхода. Он один из немногих, кому известна правда.

На нынешнее заседание Карла надела свой лучший синий костюм на белую блузку, которая, насколько я знаю, чуть порвана по шву. Именно поэтому Карла не будет сегодня снимать пиджак.

Ее внешний вид производит определенное впечатление. Карла выглядит круто — притом что отопление снова шпарит на полную и мы все истекаем потом.

— Мистер Хоули, большое спасибо, что нашли возможным приехать, — начинает Карла, поднимаясь со своего места.

— Будто у меня был выбор, — фыркает тот.

— Ну да, разумеется.

— И я бы предпочел выступить свидетелем обвинения.

— Это вполне объяснимо. Вы знакомы с моей клиенткой, Эрин Кеннеди?

— Да.

— Но при этом не очень хорошо, так?

— Мне очень многое о ней известно. Она поломала нам жизнь.

— Эрин утверждает, что не совершала ничего противозаконного, — говорит Карла. Не дав Генри возможность высказать свое мнение на этот счет, она продолжает: — Вы виделись с ней лишь однажды, и ваша встреча была недолгой. Это так?

— Да.

Генри Хоули переступает с ноги на ногу. Ему явно неуютно.

— Она приехала к вам после того, как в Лас-Вегасе вышла замуж за вашего сына Кайла. Это так?

— Именно.

— И в тот вечер…

— Она приехала, а потом спешно отбыла, — перебивает Генри. Этот человек привык говорить, когда считает нужным, а не когда ему дают на это позволение.

— Расскажите, пожалуйста, что случилось в тот вечер, — просит Карла.

— Эта женщина, — он кидает на меня испепеляющий взгляд, — эта женщина уговорила моего сына жениться на ней. В тот момент он был не в себе. Я могу представить показания кучи свидетелей, которые видели их и в гостинице, и в церкви. Свидетели утверждают, что Эрин Кеннеди буквально силком поила Кайла, прежде чем они направились к алтарю. — Ерунда. Я была пьянее Кайла. — Когда она приехала в особняк, чтобы отпраздновать свое бракосочетание, ее ждало самое большое разочарование в жизни. Я вызвал команду своих юристов. Как только до нее дошло, что добрачное соглашение может иметь обратную силу, она удрала. Я даже бумаги толком не успел ей показать.

Некоторые из присяжных качают головами. Сама не знаю почему — то ли они принимают сказанное за чистую монету, то ли понимают, что сейчас начнется. Они ведь уже слышали показания Элли. Теперь они знают о существовании Лорин Грегори и о том, что с ней случилось. Им известно, что сделал Дэнни и чего он делать не стал. И они помнят: Элли считала, что Лорин изнасиловал очень состоятельный мужчина, тот, кто мог заплатить, чтобы замять дело.

И вот теперь мы поведаем им, кто ее изнасиловал.

Я знаю, что и брат, и мать Лорин сегодня находятся в зале суда, но у меня еще не было возможности с ними пообщаться. Мне известно, что их отыскал Дэвид Фокс. Он же поведал им, что откроется в ходе процесса. Он привез их сегодня в суд, чтобы они послушали, как Генри лжет.

— Вы утверждаете, что Эрин сбежала, потому что вы хотели заставить ее подписать добрачное соглашение?

— Совершенно верно.

— Но ведь вы в курсе, что на следующий день она позвонила своему адвокату, то есть мне, и потребовала начать процесс аннулирования брака на основании его фиктивности. У меня есть распечатки писем, которыми мы обменивались с вашим сыном по электронной почте. Вы хотите, чтобы я их прямо здесь зачитала?

— Я знаю, что в них.

— Ни в одном из этих писем не идет речь о деньгах. Эрин не просит у Кайла даже цента. Она лишь выражает желание, чтобы он держался от нее подальше. Вы будете настаивать и дальше, что это похоже на поведение женщины, которая вышла замуж за вашего сына из-за денег? Ведь даже подписав добрачное соглашение, она бы купалась в деньгах, или вы будете с этим спорить?

— Она просто поняла, что ее разоблачили, вот и вела себя соответствующе.

Карла хмурит брови.

— Вам доводилось слышать о Лорин Грегори? — спрашивает она.

— Нет.

А ведь кто-то клялся говорить правду и ничего кроме правды.

— Осмелюсь вам напомнить, мистер Хоули, что вы принесли присягу…

— Я не жалуюсь на память.

— Вы утверждаете, что в тот вечер, когда Эрин Кеннеди приехала к вам, она не говорила в беседе с вами, что