возможностей, в том числе и путем создания комбинаций в рамках своего сегмента. Эти новые комбинации добавляются в ПТМ и могут становиться основой новых комбинаций и т. д.

Есть любопытный пример с открытием высокотемпературной сверхпроводимости. «Высокотемпературной» здесь громкое слово, речь шла о том, чтобы получить сверхпроводимость не при температуре жидкого гелия, а при температуре хотя бы жидкого азота. С тех пор как само явление сверхпроводимости было открыто, многие ученые мечтали о том, чтобы получить этот эффект при более высоких температурах. Строили теории, проводили исследования.

И вот во второй половине 80-х годов прошлого столетия был открыт материал, в котором сверхпроводимость наблюдалась при более высоких температурах, чем температура жидкого гелия.

Но смотрите, как было совершено это открытие. Уже упомянутая нами IBM в свое время создала лабораторию, задачей которой была проверка создаваемых химиками новых веществ и материалов на физические свойства. Теплопроводность, электропроводность и т. д. В том числе и сверхпроводимость. В лаборатории было собрано все необходимое для этого оборудование. Цель создания такой лаборатории была понятна: вдруг что-то пригодится в компьютерной технике. И химики всего мира направляли образцы для анализа именно туда, поскольку иметь такой набор оборудования очень дорого, а надо же знать, что именно ты создал и какие у него свойства.

И вот в ходе вполне себе рутинной, в соответствии с протоколом, проверки одного из новых веществ выяснилось, что оно обладает свойством высокотемпературной сверхпроводимости. Открывателям тут же дали Нобелевскую премию по физике – и это понятно. Еще раз повторю: это была мечта нескольких поколений физиков всего мира, и вот она исполнилась.

Но были и вопросы. Получилось, что престижнейшая из премий была вручена людям, которые просто выполняли свои служебные обязанности. Не пытались что-то сами придумать, а просто изо дня в день делали одну и ту же работу.

А тут еще выяснилось, что за некоторое время до этого один советский физик опубликовал статью, в которой на основе своих теоретических изысканий предсказал, что как раз в материалах этого типа, вероятно, может наблюдаться искомый эффект. Проверить свое утверждение он не мог: у него не было ни возможностей делать эти материалы, ни проверять их на сверхпроводимость.

Как тогда говорили, ему удалось совершить научный подвиг по-советски. Он даже сумел добиться, чтобы соответствующие исследования были включены в план на следующую пятилетку, и даже деньги обещали выделить. Но швейцарская лаборатория успела раньше, хотя ничего подобного никто не предполагал, и статью эту ее сотрудники не читали.

Тогда СССР даже затеял небольшой скандал, настаивая на включении советского ученого в число получателей Нобелевской премии. Но ничего не вышло. И тоже вроде бы логика в этом была. Результат-то вот он, налицо, а разного рода гипотезы и предположения – это все журавль в небе. Это все теории…

Кстати говоря, несколько лет назад подобная история повторилась, только уже в биологии. Там речь шла о совсем давней, еще 60-х годов публикации с предсказанием некоторого явления, которое было подтверждено только совсем недавно. Тогда, в 60-х годах это была просто игра ума: не существовало технических возможностей проверить, верна гипотеза или нет, ни у нас, ни на Западе. За это время ПТМ развилось настолько, что это стало возможным.

И опять-таки, никто из открывателей никакой статьи не читал, что естественно, и вообще получили упомянутый эффект как побочный результат совсем другого исследования. Молодцы, заметили, задумались и получили результат. Но вот кого считать изобретателем? Так что, как видим, вполне себе фундаментальные открытия могут делаться в ходе рутинной работы с ПТМ.

Таланты, конечно, тоже полезны [112]. Они могут либо создавать новые, уникальные комбинации элементов ПТМ из разных секторов, либо придумывать что-то принципиально новое. При этом каждый разработанный ими новый элемент ПТМ немедленно поступает в распоряжение 3 миллионов 999 тысяч крепких специалистов, которые сразу же начинают использовать его в своей деятельности, строя новые комбинации.

А теперь вернемся к СССР. Про 50 тысяч работников научно-технической сферы мы понимаем, кто они такие. А что мы можем сказать про остальных 3 950 000 работников? Как их назвать?

А они «неталанты». То есть с точки зрения существующей системы образования, мотивации, пропаганды они – неудачники.

Понимаете, если бы могли взять человека в подростковом возрасте, посмотреть на него и сказать: вот из него наверняка получится талант, то эти 3 950 000 человек были бы не нужны. Им бы сказали: незачем тратить государственные деньги на ваше образование, идите на заводы, там рабочих рук не хватает. Но это невозможно. Потому что мы имеем дело с очень тонкой и зыбкой материей [113].

Это вероятностное явление. Если нам надо много талантов, мы должны взять достаточно большую генеральную совокупность, а уже из нее в результате некой целенаправленной, но все равно случайной процедуры мы получим некоторое количество талантов. СССР и США отличаются процедурой формирования выборки – поэтому и такие разные результаты (приведенные мною условные данные вовсе не свидетельствуют о том, что я считаю американцев в 50 раз более глупыми, чем советские люди).

Если провести аналогию с добычей сырья («поэзия – та же добыча радия»), то в СССР из руды получалось гораздо больше особо ценного компонента, но все остальное шло в отвалы. В США – вся масса руды применялась с пользой, хотя процент извлечения ценного компонента был существенно меньше.

Но в нашем случае речь ведь идет не об отвалах мертвой породы, которые, впрочем, тоже не очень полезны, поскольку загрязняют окружающую среду. Речь идет о живых людях. Их учили в предположении, что они станут талантами, а они ими не стали. Их не учили, что делать, если они окажутся неталантами.

Большинство этих людей никогда в жизни не могли признаться себе и окружающим, что они неталанты, неудачники. Сами себя они оценивали как таланты, которым просто не повезло. Их не заметили, не оценили, не поручили дело, в котором они бы себя обязательно проявили. И они будут искать все возможные способы, чтобы доказать другим, что они таланты. Не удается на работе – тогда за пределами работы. Ну, хотя бы в клубе самодеятельной песни. Или в «талантливом» образе жизни, который в основном сводился к следованию различным модным интеллектуальным течениям: йога, восточная мистика, поэзия и прочая литература, походы, кухонные посиделки с разговорами о «высоком» и прочее, и прочее, и прочее.

Тех, кто официально признан талантом, они признавать не намерены. Они считают, что тем повезло, что они выдвинулись не благодаря своему таланту,