– Мама, – скулит Фло, – он все равно меня убьет.

– Но я могу сделать это быстро или медленно. Я могу начать ее резать понемногу и прямо у тебя на глазах.

– А что потом? Ты думаешь, тебе удастся убедить людей в том, что я убила собственную дочь, подожгла часовню и повесилась?

– Преподобная, вам оказалось так трудно тут обосноваться. Вас все еще терзает чувство вины из-за того, что произошло в вашей прошлой жизни. На самом деле это было просто неизбежно. – Он пожимает плечами. – Знаете, почему я люблю огонь? Огонь все скрывает. К тому времени, как полиция начнет о чем-то догадываться, нас и след простынет.

– Сассекские Бонни и Клайд. – Я перевожу взгляд на Роузи. – Ты на самом деле считаешь, что тот, кто способен на все это, не избавится в два счета и от тебя, если ему это понадобится?

– Заткнись и залезай на стул, – рычит она.

Пламя так обжигает запястья, что я едва сдерживаюсь, чтобы не закричать, но я чувствую, как поддается шнурок. Мои руки уже свободны, но я продолжаю держать их за спиной. Затем поднимаюсь и спиной вперед бреду к стулу.

Ригли улыбается:

– Вот видишь. Я говорил тебе, что ты это сделаешь.

Я оборачиваюсь. И вместо того чтобы залезть на стул, я его хватаю и швыряю в Ригли.

Брось что-нибудь в человека, и он попытается защититься от летящего в него предмета. Ригли инстинктивно поднимает руку. Стул врезается ему в запястье и выбивает из руки нож. Фло мгновенно использует его замешательство. Она что есть силы наступает ему на ногу и высвобождается из хватки. Стул опрокидывает несколько свечей. Они падают на пол, и мощные языки пламени взвиваются в воздух. Я вспоминаю, что это за резкий химический запах. Жидкость для розжига.

– Беги! – кричу я дочери.

Она разворачивается и мчится к двери. Роузи гонится за ней и хватает за руку. Но не успевает она замахнуться ножом, как Фло бьет ее головой в переносицу. Роузи с воплем складывается пополам. Фло бьет ее коленом в лицо, и Роузи оседает на пол. Молодчина. Фло возится с ключом, и вот она уже выскакивает за дверь и скрывается в темноте.

Но моя радость оказывается преждевременной. Ригли по-прежнему отрезает мне путь к спасению. Он идет на меня. Я пячусь, опрокидывая очередную свечу. Он бросается на меня, я пытаюсь увернуться, но он проворнее. Он бьет меня в лицо. Я теряю равновесие. Падая на спину, я с силой ударяюсь головой о каменные плиты. Перед глазами вспыхивают искры. Ригли прыгает на меня сверху и сдавливает пальцами мое горло.

– Гребаная сука.

Я извиваюсь, пытаясь сбросить его с себя и попутно переворачивая расставленные вокруг свечи. Его хватка такая крепкая. Мне трудно дышать. Я хватаю его за руки, пытаясь разжать эти пальцы, и чувствую жар разгорающегося вокруг нас пламени. У меня есть лишь одно преимущество. Мой вес. Я перекатываюсь направо, увлекая за собой Ригли. Он попадает в огонь. Он кричит, когда вспыхивает его футболка.

Хватка на горле ослабевает. Я ловлю ртом воздух и сажусь. Ригли катается по полу, пытаясь сбить охватившее его пламя. Я ползу прочь. Под скамьями блестит что-то металлическое. Зазубренный нож. Я тянусь к нему. Чья-то рука хватает меня за волосы и дергает назад.

Его дыхание обжигает мне ухо.

– Я так тебя трахну, что ты себе и не представляешь.

Мои пальцы касаются вытертой костяной рукояти… и сжимаются на ней.

– Слишком поздно.

Я оборачиваюсь и остервенело наношу удар. Чисто случайно лезвие погружается в его плоть, и я слышу, как он стонет от боли. Его глаза расширяются. Он смотрит вниз, хватается за живот и опускается на пол.

Тяжело дыша, я вскакиваю на ноги. Пламя стремительно распространяется. Оно лижет скамьи, пожирая старую сухую древесину. Роузи исчезла. Мне нужно выбраться отсюда. Найти дочь.

– Пожалуйста, – стонет позади меня Ригли. – Помоги мне.

Я оглядываюсь. Он скорчился на полу, прижимая ладони к животу. По темно-серой футболке расползается еще более темное пятно. Местами ткань расплавилась, прилипнув к обгоревшей плоти. Он кажется очень худым, юным и испуганным.

– Ты не можешь меня здесь оставить. Ты священник.

Он прав. Я неохотно возвращаюсь и приседаю на корточки рядом с ним. Кладу ладонь ему на лоб. Я священник. Божья женщина.

Но я также мать.

– Прости.

Я поднимаю нож и снова втыкаю его в живот Ригли. Изо всех сил. По самую рукоять. У меня на глазах его поглощает тьма.

Я встаю. Мышцы отказываются мне служить. Пошатнувшись, я пытаюсь опереться на скамью, но они все в огне. В воздухе клубится густой дым. Горло саднит от жара. До двери так далеко. У меня нет сил.

Я делаю шаг вперед, но ноги подламываются подо мной, и я оказываюсь на коленях. Я смотрю на огонь. Глаза слезятся и… горят. Я вижу что-то сквозь застилающие их слезы.

Две фигуры. Девочки. Всегда девочки. Они стоят рядом. Снова целые. Языки пламени нимбом окутывают их головы и крыльями вырываются из их спин. Они протягивают ко мне руки. Я тянусь к ним, почти не ощущая пламени, обжигающего кончики моих пальцев.

Они пытались предостеречь Фло, – думаю я. – Пытались предостеречь преподобного Флетчера.

Они являются тем, кого подстерегает несчастье.

– Спасибо, – шепчу я.

Веки начинают опускаться. И тут я вижу еще одну фигуру. Огромная и темная, она широкими шагами проходит между девочками. От нее исходит зловоние – что-то гниющее. Она нависает надо мной подобно демону мщения.

Я поднимаю глаза и смотрю ему в лицо. Я его знаю.

Я падаю назад, но его руки подхватывают меня и выносят из пламени.