class="p1">– Поплачь, поплачь сыночек. Сколько годов не зрела тя! А как поплачешь, так вставай и веди свою матушку под руку. Есть о чём перемолвить мне с тобою. Яз порасскажу табе, а ты мне поведаешь, как жилось тебе все эти лета.

Народ, окружавший их, с облегчением вздохнул. Никто не хватался боле за рукоять сабли или ножа. Многие плакали и утирали лики. Бояре с каменными лицами разъезжались по своим домам и усадьбам. А мать, обретшая сына, тайно и долго беседовала с ним в шатре под охраной верных Димитрию казаков.

* * *

Шумели липы старинного парка. Летний день 190…года был ветреный и мглистый, но теплый. В Михайловском, как и всегда летом, было много гостей. Граф Шереметев всегда любил утренние часы, до завтрака, когда многочисленные внуки еще не собрались в Большом доме и не шумели, обсуждая предстоящий день: поездку в Плесково, купание в Пахре и другие летние радости… Сегодня, в этот ранний час граф был не один. Собеседницей его была уже знакомая дама средних лет.

– Граф, простите, что не даю Вам покоя, но Ваши исследования столь интересны и поучительны, что невольно возвращаешься к ним. Я прочитала, всё написанное Вами. Но чтение не заменят разговора. Вы были так любезны, что пригласили меня, – с признательностью говорила женщина.

– Благодарю Вас за столь высокую оценку моих трудов. Должен сознаться, что общение с Вами доставляет мне истинное удовольствие. Но какие вопросы Вас тревожат нынче? – спрашивал граф.

– Хотелось бы узнать, как можно больше персонажей этого Дела. О чем они думали, к чему стремились… С кого все началось? – уточнила дама.

– Если обратиться к истокам, то надо, прежде всего, назвать Льва Сапегу. О, этот человек мог бы многое рассказать. Ведь он был свидетелем кончины Ивана IV, хорошо знал и события, последовавшие за ней. Члены Ближней Думы царя Федора Ивановича были ему прекрасно известны. Он еще и внимательно следил за каждым, изучая этих людей, преследуя собственные планы…

– Какие же? – с интересом спросила собеседница.

– Объединение под одним скипетром трех соседних стран: Руси, Литвы и Польши. Мысль эта «всплыла» еще при царе Иване. Тогда она овладела умами людей проницательных, желавших обоюдной пользы и мирного преуспеяния, – отвечал граф.

– Но мысль – это еще не действие… – с долей сожаления произнесла дама.

– Было и, как Вы изволили выразиться, действие. Сразу же после смерти Стефана Батория было послано в Москву посольство для тайных переговоров по вопросу о престолонаследии. В него входили такие известные тогда личности, как князья Зборажский и Корецкий «со товарищи». Известно, что посольство было царем принято и «того же году, июня в 4 день царь и Великий Князь послал в Литву послов своих».

– Дальше, граф, дальше…! – взмолилась женщина.

– Что ж, дальше… Это посольство бесследно исчезло… нахмурив брови, отвечал Шереметев.

– Сапега пытался возродить эти планы? – с надеждой в голосе спросила она.

– Во всяком случае, он довольно быстро понял, что планы царя поддерживают не все. Прежде всего, им не сочувствовал Годунов, но все-таки, соотносясь с государственной целесообразностью, он принял участие в переговорах 1600 года, во время которых мысль о единении начала, наконец, обретать форму… – неторопливо осмысливая слова, пояснял Сергей Дмитриевич.

– Если я правильно поняла Вас, граф, то человек, который должен был воплотить мечту десятилетий, будет убит в Москве в 160…-м году?

– Он будет убит, но мысль об объединении не погибла, и тот же Лев Сапега её проводил, но уже «под другой приправой», имея ввиду молодого королевича Владислава, – добавил Шереметев.

– О приглашении которого на российский престол было уже подписано соглашение… – догадалась дама.

– Но в конечном итоге избрали Михаила Романова, которого Сапега считал «неродословным человеком», – согласился граф.

– Но, ведь если он так высоко ставил родословие, то как же мог он связать свои надежды с человеком, по всеобщему мнению, «без роду, без племени», если б он не считал его царским сыном и желанным объединителем трех держав! – вновь взволнованно произнесла дама.

– Вы сами и ответили на свой вопрос, сударыня…

– Лев Сапега, бесспорно, одно из главных действующих лиц, но он все-таки находился далеко и от Углича, и от других мест, где разворачивались события. А кто же был рядом? – спросила дама.

– Во все времена путеводной нитью деяний людских является мировая сила женская. Главный герой обсуждаемой темы не раз говаривал сам, что его спасла «жена некая».

– И в данном случае «ищите женщину»? – переспросила собеседница.

– Попробуем разобраться. Семилетнему ребенку не нужна кормилица, хотя в штате царицы Марии она и значилась. Вероятно, за прежние заслуги ее держали при дворе, – рассуждал граф.

– Давала ли она показания Следственной комиссии?

– Давала. И они были самыми бессодержательными, по известному шаблону. Если же искать лицо женское, участвовавшее в спасении царевича, то искать его следует в другой среде. Меня удивило, когда я узнал, что Расстрига с каким-то особенным уважением и даже умилением относился к царице Ирине Федоровне Годуновой, – серьёзно произнёс Шереметев.

– Вы считаете, что она была посвящена в тайну происшедшего? – заинтригованно прошептала женщина.

– Судите сами… Царь Федор не поехал в Углич, где произошло кровопролитие, несмотря на искреннюю привязанность к младшему брату. Должен же он был как-то объяснить этой своей жене… – рассудил Сергей Дмитриевич.

– Понимаю… Ирине обязательно было в интересах и мужа, и брата добиться истины…

– Конечно, она должна была предвидеть, что обвинение в злодеянии будет направлено на брата и должна была использовать все свои возможности, чтобы приблизиться к истине, хотя бы для спокойствия собственной души… – резюмировал граф.

– Но не могла ли царица Ирина быть враждебно настроена к, так или иначе, но сопернику царя Федора на престоле? – с долей недоверия спросила дама.

– К семилетнему ребенку, да еще сыну благодетеля рода Годуновых? Нет, она была в курсе углицких влияний и углицкого заговора, и спасение царевича, как для неё, так и для мужа ее должно было быть лучшим исходом. Необходимо было скрыть след ребенка для успокоения совести царя и отвлечения опасности от брата. Да и тот факт, что царевича увезли к Студеному морю, в край, находящийся под контролем Бориса Мезецкого, связанного с царицей Ириной, – убедительно ответил Шереметев.

– Но, чтобы вершить такие дела, нужны были сообщники, – подметила дама.

– Одна из боярынь, бывших при царице, была из рода Барятинских, родственников Мезецким. Так вот именно Барятинские помогали Расстриге и его спутникам во время их пребывания в Борисоглебском Муромском монастыре!

– Ох, Сергей Дмитриевич! Ваши знания боярской генеалогии поражают! Но при всем при этом, царица Ирина какое-то время сама занимала престол! – молвила