Шрифт:
Закладка:
— Борис, общую связь.
— Есть связь.
— Внимание всем. Здесь командир. Доложить о готовности.
— Первый взвод. Ситников. Левый фланг и мост. Все на местах. К бою готовы.
— Второй взвод. Сурин. Правый фланг и фас. Взвод к бою готов.
— Пилипенко. Пушки и зенитки на позиции к бою готовы.
— Батарея. Строгов. Орудия в капонирах. Ориентиры и дистанции определены. К бою готов.
— Танк. Варик. На позиции. Шоссе, городской мост и левый сектор полностью контролирую. К бою готов.
— Командир. Доклад принял. Напоминаю всем сидеть тихо, как мыши под веником. Ещё раз проверьте маскировку. Наша задача заманить их в мешок, и, чем больше их набьётся, тем лучше. Появится моторазведка, пропустить вплоть до городского моста и расстрелять в упор в три-четыре винтовки. Вспомните начало боя под Слонимом. Всем желаю выдержки, хладнокровия и честно выполнить свой долг. Бейте гадов наверняка и сами не подставляйтесь. Конец связи.
Время шло, а немцы всё не появлялись. Я уже начал волноваться, отгоняя бредовую идею, что Гот и вовсе передумал здесь наступать. Потом я успокоился сам и успокоил командиров, объяснив задержку фанатичной приверженностью немцев к порядку. Всем известно, пока немец не побреется, не позавтракает и не выпьет кофе, в бой нипочём не пойдёт. Орднунг, раскудрит его. Но зато и мои бойцы тоже успели перекусить.
Ждать пришлось аж до 9 утра. Немецкие мотоциклы перевалили через дымку горизонта и медленно подкатили по шоссе к дальнему мосту. Спешились, обнюхали подъезды и окрестности, осмотрели мост снизу. Естественно, ничего не нашли. Я мысленно похвалил себя, что не велел минировать шоссе. Два мотоцикла остались у речки, а три медленно двинулись дальше в нашу сторону. Они добрались почти до городского моста, когда по ним в упор ударили пять винтовок. Передние два мотоцикла сразу сковырнулись под откос, а третий быстро развернулся и на всех газах удрал, подняв с обочины облако пыли.
Немцы действовали вполне предсказуемо, и пока ситуация укладывалась в наш план. Но в отличие от боя под Слонимом, сейчас противник долго готовиться и осторожничать не станет. Нет у немцев времени. Ярость фюрера — не шутки, а потому Готу не до церемоний. Ему нужна победа любой ценой, иначе его ждёт верёвка, как и Гудериана, и ради исполнения приказа он попрёт напролом.
Вдали Минское шоссе плавно спускалось к пойме, и потому в бинокль мне было хорошо видно, как окружённая дымкой бензиновой гари и дорожной пыли появилась голова колонны. А за ней ползла бесконечная череда техники, в которой между танками виднелись грузовики с пехотой, бензозаправщики и даже легковушки. И снова танки, танки и танки. Лавина железа и стали.
Первым через дальний мост перебрался головной ганомаг. В сотне метров за ним двинулись танки. Один, два, десять, двадцать… Из всё сгущающегося купола выхлопного дыма на шоссе выезжали разные машины и, громко рыча моторами, втягивались в мешок. Казалось, колонне не будет конца. Будто огромный железный удав вражеская техника тянулась и тянулась, занимая всю ширину дороги.
Найдя удобный съезд, десяток танков, ровно урча двигателями, съехали с шоссе на грунт и остановились в пойме у низких строений, похожих на амбары. Там же приткнулись и несколько грузовиков, из которых выбралась пехота и разбрелась, наверно по нужде.
Между тем, голова колонны вплотную приблизилась к главному городскому мосту, и с дистанции в сотню метров с передового броневика длинно пролаял пулемёт, прошив пулями ложную баррикаду на обочине. Его поддержала автоматическая пушка «двойки». Но спустя минуту броневик уже валялся кверху колёсами под откосом слева от шоссе, а «двойка» густо дымила, прошитая в упор выстрелами наших бронированных зениток.
И тут же начала пристрелку батарея Строгова. Трёхдюймовый снаряд в борт вызвал детонацию боеукладки и сбросил танк с дороги. Следом чадно вспыхнул последующий панцер, получивший снаряд в трансмиссию, и одновременно вспыхнул бензовоз у дальнего моста. Спустя несколько секунд взрывы разорвали центр колонны, и ещё одна подбитая цистерна далеко выплеснула жирное пламя. Мгновенно огонь растёкся, охватив полдюжины автомашин и танков. Среди огня, дыма и взрывов на тесном пространстве шоссе танки и автомобили пытались маневрировать, но высокая насыпь дороги не позволяла съехать вниз, и бестолковая суета больше смахивала на панику. Танки пятились и ёрзали, некоторые попытались съехать, но прекратили дёргаться, когда один за другим двое свалились с крутого откоса и перевернулись. Используя момент начавшейся неразберихи, батарея Строгова до предела взвинтила темп стрельбы, уничтожая неподвижные цели. На всём протяжении злосчастной дороге жарко пылали десятки танков и разных машин. Воздух затянула дымная муть, через которую едва пробивалось солнце. Наблюдая в бинокль из чердачного окна за избиением гитлеровцев, в общей какофонии боя я слышал хлёсткие выстрелы расположенных неподалёку наших бронированных зениток, которые вцепились в голову колонны. Они приноровились бить дуплетом, и на короткой дистанции ни один немецкий танк не мог им противостоять.
Уже четверть часа яростно надрывалась наша артиллерия, но даже невооружённым глазом стало видно, что в огненном хаосе на шоссе и, особенно за речкой, появились признаки осмысленного противодействия. Потрясение от внезапной атаки прошло, немцы быстро очухались и начали зло огрызаться. Сначала с перепугу они палили куда ни попадя, но скоро взрывы танковых снарядов вспухли уже вблизи батареи. И хотя земляные капониры, отличная позиция и маскировка давали батарее несомненное преимущество, но у орудий, в отличие от «стальной» роты, находились обычные люди, и каждому из них достаточно было одного небольшого осколка. Оставалось надеяться лишь на то, что из-за неразберихи, спешки и задымлённости немцы отчаянно мазали.
Суматоха в избиваемой колонне достигла размера паники, когда с другого бока ударила пушка нашей тридцатьчетвёрки. Варик знал своё дело, а с места с небольшой дистанции, он и вовсе бил на выбор, как в тире. После первого же выстрела немцы засекли нахальный большевистский танк и, будто договорившись, повернули башни в сторону «неубиваемого». Даже на НП в полуверсте от танка я слышал звонкие удары рикошетов бронебойных болванок и низкий гул булатной танковой брони.
Но в целом положение немцев на шоссе становилось отчаянным. Батарея и танк, не умолкая, гвоздили снаряд за снарядом. И, оказавшись между двух огней в безнадёжной ситуации, гансы явно струхнули. Танкисты, водители и пехотинцы начали спасаться, бросая свою технику и оружие. Кто-то рванул по шоссе назад, кто-то бросился под откос в заболоченную пойму, кто-то попытался спрятаться
