а за жемчугом нужно нырять и иногда глубоко. Я же продиктовал тебе начало своих показаний. Как ты думаешь, сколько времени ты проживёшь после того, как делу будет дан ход? Что молчишь? Напрячь извилины, не значит, наморщить лоб. Думай быстрее, пока оба свидетеля не очухались.

Два выстрела из пистолета прекратили завывания за моей спиной, потом раздались ещё два выстрела. Капитана будто подменили. Он быстро убрал свой пистолет, вытащил из кобуры пистолеты мертвецов, выщелкнул из обойм по два патрона и вложил оружие им в руки. И тут же крикнул в коридор:

— Дежурный срочно в допросную! … Лейтенант, тут недоразумение произошло. Наши сержанты что-то не поделили и перестреляли друг друга. Унесите их, я потом сам составлю протокол осмотра и открою дело.

Я спокойно сидел на табурете и смотрел прямо перед собой, краем глаза следя за особистом.

— Я вынужден вас отпустить за отсутствием состава преступления, — бросил он взгляд исподлобья, — вы свободны… пока, лейтенант Батов.

— Я же говорил, что наши органы безопасности всегда разберутся, кто прав, кто виноват. Прощай, капитан, видишь, как всё прекрасно разрешилось, и волки сыты, и баба с возу.

Дежурный наряд вытащил трупы палачей, и я уже шагнул к выходу, как в дверях нос к носу столкнулся с разъярённым генералом Петровым. За его спиной сверкал глазами вооружённый до зубов Сажин.

— Что здесь происходит, товарищ капитан государственной безопасности? –покривился генерал.

— Обычное недоразумение, товарищ генерал-майор. Поступило донесение, что лейтенант Батов замечен в связях с германской разведкой. Всё выяснилось. Принесены извинения. Инцидент исчерпан.

— Так точно, товарищ генерал-майор, — я вытянулся по уставу и отдал честь.

— Хм. Все в машину. — С нескрываемым презрением он бросил взгляд на особиста, глянул на меня и укоризненно постучал пальцем по часам.

По пути в штаб генерал сразу взял меня за рога:

— Вечно вы, Василий Захарович, в переделки попадаете. Я заехал в ваше расположение. Говорят, уехал с каким-то лейтенантом в штаб. Но я никого не посылал, и сразу понял, что к чему. Взял вашего человека и сюда. Рассказывайте, что здесь произошло и поподробнее.

— Обычное для органов безопасности дело. Хотели свести счёты, а заодно заработать очки на поимке немецкого шпиона, а может быть и раскрыть шпионскую сеть. А кого они могли в неё включить, догадаться не трудно. — И, пока ехали, я подробно рассказал о происшествии.

Сажин спереди многозначительно покашливал, а генерал хмыкал и крутил головой.

— Повезло вам, Василий Захарович. Просто так от капитана Самсонова никто не уходил.

— Это ему повезло, теперь может быть жив останется и на своём месте. Пусть потихоньку радуется. А то привык судить копейки, за то, что рубли не сберегли.

— Вы, Василий Захарович мысли свои попридержали бы, — он нервно потёр затылок. — Я-то ладно, а с другими можно и неприятностей нажить, — сидящий впереди Сажин недовольно крякнул, — и больших неприятностей. Сейчас после поражений на фронтах все только и занимаются, что виновных ищут, и находят. А вы со своим острым языком и злопамятностью первыми под каток можете угодить.

— Нет, Михаил Петрович, я не злопамятный, — ответил я расхожей фразой, — я просто злой, а память у меня хорошая.

Сажин впереди откровенно заржал. Генерал тоже улыбнулся и махнул на меня рукой.

Пока ехали, я пришёл к выводу, что интерес к моей личности у советских карателей подозрительно вырос.

Не смотря на поздний вечер, штаб армии бурлил оживлённым движением. Бегали вестовые, лейтенанты и сержанты таскали бумаги, изредка шествовали подполковники и полковники. Чему я, в общем-то, обрадовался. Слава богу, что все бегали, значит, штаб работал.

В большой комнате с одинокой лампой под абажуром над картой склонились четыре генерала: командарм 10 Голубев и его начштаба Ляпин, командарм 3 Кузнецов и его начштаба Кондратьев. От такого обилия исторических личностей мне слегка стало не по себе, но быстро отпустило. В конце концов, в прошлой истории они наделали кучу ошибок, страшных и непоправимых, и в эти дни могли бы находиться не здесь, а в окружении, и с осколками армий бродить по лесам. Так что и эти корифеи не безупречны.

— Добрый вечер, товарищи генералы, разрешите присоединиться? — поприветствовал всех Петров. В ответ они подняли головы, кивнули и продолжили обсуждение. Петров подошёл к Голубеву, что-то сказал, тот коротко кивнул и вернулся к разговору. Я пристроился на стуле возле дверей и без особого пиетета стал наблюдать за начальством. В то же время в голове сами собой начали всплывать в памяти сотни и тысячи деталей и подробностей оперативной обстановки на западном фронте в конце июня, начале июля. Между тем, Голубев распрямился, протёр пальцами усталые глаза и проговорил:

— Товарищи генералы, у нас есть возможность послушать интересного и весьма загадочного человека, лейтенанта Батова.

— Того самого? — спросил Ляпин и вперил в меня взгляд.

— Совершенно верно, того самого лейтенанта, который будучи сержантом, накостылял сначала Нерингу, потом стал старшиной и поочерёдно побил фон Арнима и Хауссера. Тот самый бывший старшина, а ныне лейтенант, который взял в Ружанах в плен командира 47 корпуса Лемельзена.

Чувствуя себя не в своей тарелке, я встал, машинально согнал складки гимнастёрки назад и поздоровался:

— Здравия желаю. Позвольте с вами не согласиться товарищ генерал-майор. Моя роль в этих операциях минимальна, всё, как у классиков о роли личности в истории. Во всех операциях решающую роль сыграли бойцы роты спецназа, и в какой-то степени нестандартное использование обстоятельств и своевременный манёвр. Немало помогли приданные силы из других подразделений.

Генералы переглянулись и расступились у стола, как бы приглашая подойти. Послышался скрип новых начищенных сапог.

— Василий Захарович, позвольте вас так называть, нам стало известно о задержании фон Шверина и о полученных от него сведениях. О чём идёт речь?

Немного пошарив в закромах памяти, я начал издалека:

— Сказать по правде, мне немного неловко говорить в присутствии выдающихся полководцев, но, если вы настаиваете, извольте. Сегодня утром мы задержали командира особого полка СС «Великая Германия». Он сообщил, что по приказу Гитлера намечено наступление третьей танковой группы Гота в направлении на Минск с целью его охвата, блокирования и глубокого танкового прорыва в смоленском направлении. В отсутствие группы Гудериана этот удар не может иметь катастрофических последствий, поскольку не замыкает Белостокско-Минский котёл, но во взаимодействии с тремя армейскими корпусами вермахта может потеснить нашу ещё не оправившуюся от окружения группировку и нанести ей поражение.

— Но позвольте, — начштаба генерал Кондратьев слегка потерял голос от