него шпагу. Так повторилось несколько раз. Бык устал, девушка тоже. Розовая пена появилась на морде быка. Он медленно бродил по арене. Несколько раз он подходил к запертым воротам. Остап услышал вдруг мирное деревенское мычание, далекое и чуждое тому, что делалось на арене. Откуда здесь могла взяться корова? Ах, да, бык! Он сделал несколько заплетающихся шагов и стал опускаться на колени. Тогда на арене появился здоровенный человек и зарезал быка маленьким кинжалом.

Девушка заплакала от досады, стыда и боли. Публика была недовольна. Только потом, когда вторая сестра, "La Cordobestita", убивала следующего быка, первой дали возможность реабилитироваться, и она довольно ловко несколько раз пропустила быка мимо себя на сантиметр от бедра, обманув его красным плащом. Раздались аплодисменты, девушка снова расцвела и отвесила публике несколько балетных поклонов.

Худющий мексиканец деловито вытирал тряпкой окровавленную шпагу, которая вернулась к нему. Лошади уволокли мертвое животное, и на арену выпустили третьего быка, такого же небольшого и черного, как и первый. И этот бык знал, что с ним хотят сотворить что-то недоброе. Его тоже было жалко. "La Cordobestita" резала его тоже мучительно долго и неловко, и в конце концов его тоже добили кинжалом. Ужасен момент перехода от жизни к смерти. Внезапно бык падает, что-то внутри его грубого тела произошло, пришел ему конец, но еще несколько мгновений его полуослепшие глаза внимательно и строго смотрели на все это крупное рогатое человечество.

Остапу стало стыдно и страшно, словно он сам участвовал в этом убийстве из-за угла.

— Ужасное зрелище, не так ли? — услышал он сзади голос Гадинга.

Остап резко обернулся. Штабс-капитан сидел в окружении двух жлобов, тех самых, что были с ним в ресторане. Еще дальше, за спиной Гадинга сидел франт в зеленых брюках и малиновой рубашке. Казалось, он остро переживал происходящее на арене.

— Да-да! Как видите, мы здесь. И времени, должен сказать, зря не теряли. Есть много замечательных тем для доверительной беседы. Итак…

Остап резко встал. Одновременно вскочили и дуболомы Гадинга. Только теперь командор заметил, что место Арчибальда пусто.

— Знаете, штабс-капитан, — сказал он, — бойня — не лучшее место для доверительной беседы. Разрешите пригласить вас в какой-нибудь ресторанчик с настоящей мексиканской кухней.

— Приятно удивлен, приятно удивлен, — судя по суетливым движениям, штабс-капитан был действительно удивлен. — Признаться, полагал, что вас из толпы можно будет вытащить только как этого быка. Волоком за ногу.

— Итак, — продолжил он на пыльной улице прерванную тему "доверительной беседы". — Вы, сударь, самозванец!

Гадинг остановился, чтобы в полной мере насладиться эффектным разоблачением. Остап тоже остановился. Но только метров через пять.

— Вы что, — спросил он, пожав плечами, — хотите похвастать тем, что только сейчас нашли лакея Игнатия? Не понимаю, за что Андриан Спиридонович платит вам жалование… К тому же, за три часа до смерти Аполлинарий Спиридонович усыновил меня, а также небольшую партийно-комсомольскую ячейку.

— Мы можем сделать с вами все, что пожелаем! — заорал Гадинг, но тут же взял себя в руки.

— Можем шлепнуть, — сказал он с подкупающей простотой. — Знаете, в чем самое большое удовольствие для местных полицейских? Расследовать убийство гринго, — он сладострастно причмокнул на мексиканский манер. — Можем устроить так, что остаток своих дней вы проведете в тюрьме города Хуарец, округа Чи-хуа-хуа, потому что самое большое удовольствие для мексиканских судей, — это, как вы, вероятно, догадываетесь, упечь гринго за решетку. Да, кстати, слышали, что случилось в нью-йоркском ресторане "Пока-Пока"? Какая-то банда устроила налет и в завязавшейся перестрелке шлепнули одну из танцовщиц… Ну-ну, шучу. Но ведь и это может произойти, не так ли? Но к делу. Вы, конечно, сразу раскусили предателя Арчибальда. Не судите его слишком строго. Вы его ужасно расстроили. А мы еще больше. Бедняга позвонил сестре в поисках сочувствия… И узнал, что его сестра и племянники на мушке, а мы вам хотим только задать несколько вопросов. Не посмеем же мы, в самом деле, шлепнуть графского сыночка! — Гадинг расхохотался. — А хотите, шлепнем этого Иуду?.. Впрочем, мы и так перехватили бы вас в Альбукерке.

Над небольшим обшарпанным кубом висела кричащая вывеска "Ориджинэл Мексикал Ресторан" — "Настоящий мексиканский ресторан", которая сулила неземное блаженство. Гадинг пропустил командора вперед. После них, оглядевшись, вошли спутники штабс-капитана. Следом увязался знакомый брюнет.

На стенах ресторана висели грубые и красивые мексиканские ковры, официанты были в оранжевых рубашках из шелка и сатанинских галстуках цвета печени пьяницы. Очарованные этой оргией красок, посетители беззаботно чирикали, выбирая себе блюда.

Остап заказал суп и какую-то штучку, называвшуюся "энчелада". Название супа забылось уже после первой ложки, которая выбила из головы все, кроме желания схватить огнетушитель и залить костер во рту. Что же касается "энчелады", то это оказались длинные аппетитные блинчики, начиненные красным перцем, тонко нарезанным артиллерийским порохом и политые нитроглицерином. Более опытный Гадинг ограничился кофе и с восхищением наблюдал за самоистязанием Остапа.

— Да-а, — протянул он. — Уж и не знаю, агент ли вы ОГПУ, но вижу, что мученической смертью вас не запугать… А, может быть, шлепнем дядю? — неожиданно продолжил штабс-капитан, отодвинувшись от стола. — А? Ну, не сейчас, конечно, а так, месяцев через пару-другую? Конечно, в этом случае наша доля повышается. Но зато и вы получаете все остальное… Что вы вертитесь? Неужели вы думаете, что кто-то из этих вонючих гидальго понимает по-русски?

Зелено-малиновый шпик за соседним столиком спокойно попивал какую-то гадость. Остап встал и подошел к нему. Положив руку на спинку стула, он весело крикнул Гадингу:

— Значит, вы предлагаете шлепнуть Андриана Спиридоновича?

— Да! — рявкнул Гадинг и чуть спокойнее, но так же громко, продолжал:

— Иначе какого черта я бы стал возиться с вами? Я как вол работаю на него вот уже пятнадцать лет и никакой благодарности. Мне это надоело… Ну, так что вы мне ответите?

— Ага. Шлепнете графа, тут же, сгоряча, и агента ОГПУ и в дамки? — еще веселее продолжил Остап. — Вы свидетель, — командор похлопал по плечу парня, который ответил ему невеселой, но вежливой улыбкой. Остап скользнул взглядом по улице и вернулся к штабс-капитану. — Ну, не все ли равно, что я отвечу? — спокойно сказал он.

— То есть как это — "все равно", черт возьми? — гаркнул Гадинг, грохнув кулаком по столу.

В этот миг дверь распахнулась и на пороге появился немолодой уже статный мужчина в мягкой шляпе и темных очках. Позади него высилось несколько здоровенных детин, под аккуратно застегнутыми пиджаками которых угадывались предметы неправильной, но характерной формы. Зелено-малиновый шпик мигом подлетел к боссу и быстро заговорил с ним по-русски, часто указывая то на Гадинга, то