поняла, что ей предначертано. Может, просто момент такой выдался, и угол, под которым он парковался, но луч заходящего солнца упал на бампер, и стала видна неглубокая вмятина и кусочек белой краски, совсем незаметный, будто снежинка. А потом он вошел в дом, она увидела его слишком красивое лицо, он встретился с ней взглядом, будто отмечая, что она видела и что знает, – и так была предрешена их участь.

О, придите, поклонимся ему[97]

1

На Рождество они устроили праздник, и все окна в доме запотели. Приехали бабушки и дедушки Фрэнни с обеих сторон, ее дядя и тетя, и их с Эдди тоже пригласили в гости. Миссис Клэр представила их всем и постаралась, чтобы они чувствовали себя членами семьи, но Коул от этого лишь острее ощутил, что он тут пришлый.

Она была в блестящем красном платье. Она была как бант на коробке с подарком, слишком красивый, чтобы его выкинуть. Тяжелые бусы у нее на шее напоминали петлю.

Она попросила Эдди помочь приготовить напитки, но он был слишком медлителен и осторожен, как химик, и гости потеряли терпение и стали наливать себе сами. Эдди плеснул Коулу что-то крепкое в апельсиновый сок и рассказывал анекдоты. Он знал, как заставить ее смеяться. Она показывала зубы и чуть запрокидывала голову. В нем было что-то такое, что нравилось женщинам. Перед ним не могли устоять.

Еды было вдосталь. Ветчина, индейка, пюре, зеленая фасоль. Но не так вкусно, как у мамы. Когда все поели, миссис Клэр постучала вилкой по бокалу.

– У меня объявление, – сказала она. – Сейчас будет музыка.

Мистер Клэр вроде бы удивился и изобразил улыбку. Вошел Эдди с трубой, встал в глубине комнаты, и все притихли и вежливо ждали, сложив руки на коленях. Он поднес мундштук к губам, закрыл глаза и начал. Было громко, как на королевской церемонии, и гости чуть выпрямились.

– Это Гендель, – сказал кто-то. Коул гордился братом.

Посередине мелодии пришла Фрэнни, увела его в столовую и показала в окно. Во дворе стояла Уиллис, словно пришибленная вонючая бродячая псина. Он вышел из дверей кухни и провел ее на крыльцо.

– Что ты здесь делаешь? – Она дрожала и плакала. Возможно, была немного пьяна. – Ты без пальто.

– Мне холодно, – сказала она. – Обними меня.

– Хорошо. – Он крепко обнял ее. – Она была миниатюрная тонкокостная девушка.

– Он меня не любит, – сказала она.

– Да нет, он без ума от тебя.

Она покачала головой.

– Он меня использовал. Я опустошена.

– Да что ты не зайдешь? Хоть пальто для тебя поищу.

Он подумал, что напрашивается на неприятности, потому что пригласил ее войти, но как-никак Рождество, может, и не станут возражать. Он дал ей стакан воды. Он неделями не видел ее на свалке, наверно с октября, и она изменилась, была явно напугана.

– Ей нужно знать, – сказала она. – Его жене. Она должна знать, кто он такой.

Должно быть, он странно посмотрел на нее, потому что она пояснила:

– Кэтрин. Ей нужно знать.

И тогда Коул понял, что это не про Эдди. Нет, это не имело к нему никакого отношения.

– Я приведу Эдди, – сказал он, но с места не тронулся. Он смотрел, как она достает из кармана складное зеркальце и смотрится в него. Она облизала палец и потерла темные круги под глазами. Громко хлюпнула носом и облизнула губы.

– Что ты здесь делаешь? – Это мистер Клэр зашел на кухню.

– Я пришла к твоей жене, – сказала она.

– Этого не случится.

– Она должна знать о тебе. Она должна знать, кто ты такой.

К тому моменту мистер Клэр осознал, что Коул здесь.

– Вон, – сказал он, и тот вышел, но оглянулся на дверь и увидел, что мистер Клэр грубо выталкивает Уиллис, а минуту спустя из окна гостиной он смотрел, как из гаража выезжает машина и петляет по обледеневшей дороге. Он стоял, не в силах пошевелиться, пока не исчезли из вида красные габаритные огни.

В гостиной Эдди как раз доиграл, и все хлопали, включая миссис Клэр, которая даже не заметила, что ее муж покинул дом.

2

Теперь она знала – приезжать было глупо, но кокаин придал ей ощущение собственной неуязвимости. Она стояла на улице, глядя на него и его жену, и что-то тлело внутри нее. Не ревность. Еще более мерзкое чувство, презрение. Она хотела ненавидеть его, но в то же время хотела, чтобы он вышел и обнял ее и попросил у нее прощения. Она хотела исчезнуть в его большом пальто. Она хотела, чтобы он сказал ей, что она значит для него больше, чем жена и дочка. Что он любит именно ее и никого больше.

Она знала, что все дело в наркотиках. Из-за них эта тоска, которая не имеет к нему ни малейшего отношения.

Она знала некоторых людей из гостиницы. Пара мужиков пыталась к ней подкатывать. Один ущипнул ее за задницу, когда она проходила мимо. Это было унизительно. А та женщина с громким смехом всегда надувала ее с чаевыми.

Увидев ее на кухне, он посмотрел на нее с раздражением, как на незнакомку. На досадную помеху. Он затолкал ее в машину и захлопнул дверь, будто она преступница. Та, которую нужно убрать подальше.

Везя ее в гостиницу, он сказал, что помирился с женой. Они пытались поладить ради Фрэнни. Каких-то несколько дней назад она видела счастливую пару в городе, нарядно одетых. Даже девочка была в колготках и туфельках. Она поняла, что они идут в церковь, когда они вошли в калитку, подпитываясь одобрением незнакомцев.

Он оставил ее позади, реабилитировался и более не нуждался в ее услугах.

Он подъехал к сараю, и они посидели немного. Было слышно ветер. На панели управления тикали часы. Она ничего не говорила, но чувствовала – столько всего чувствовала. В первую очередь печаль.

– Сколько тебе лет?

– Девятнадцать. Я выгляжу старше, чем на самом деле.

– Что с тобой не так? Почему не учишься?

– Потому что я немного сошла с ума.

Он посмотрел на нее. Она все еще чувствовала, что между ними что-то есть.

– Прощай, Уиллис, – сказал он наконец. – Береги себя.

Она видела по его лицу, что он ее не любит. Это вообще было не про любовь. Она, конечно, знала об этом. Все время знала.

Она вышла и смотрела ему вслед. С минуту она не могла пошевелиться. Она дрожала, зубы стучали, горло немного болело. Она чувствовала себя почти ребенком. Все прочее в ее жизни было