Шрифт:
Закладка:
Для Берзина копенгагенский провал означал конец карьеры начальника военной разведки. Не дожидаясь жестких оргвыводов, которые последовали бы после доклада Артузова и резолюции Ворошилова, он сам подал рапорт об освобождении от должности. Сталин согласился, но Берзина после отставки он не принял и его объяснений случившегося не выслушал. Должность начальника Разведупра стала вакантной. Легендарный «Старик» был отправлен главным военным советником в Испанию.
Начались поиски кандидата в руководители военной разведки. Но если в Разведупре не удалось найти достойного первого зама и пришлось приглашать человека со стороны, то уж отыскать внутри аппарата преемника Берзина было просто невозможно. Приглашать профессионала со стороны, например из Коминтерна, или партийного функционера из ЦК партии неразумно – не приживется и кроме склоки внутри управления ничего не будет. Решили искать кандидата среди высшего командного состава РККА, который имел хотя бы косвенное отношение к военной разведке. Выбрали С.П. Урицкого. Старый член партии, участник Гражданской войны и подавления Кронштадтского мятежа, кавалер двух орденов Красного Знамени, что в те годы имело важное значение. После войны кончил Военную академию и был послан на разведывательную работу в Чехословакию и Германию. Так что он имел вполне определенное отношение к военной разведке.
Пулю нашли для каждого
Считается, что в 1937–1938 годах по приказу высшего руководства СССР советская военная разведка (4‐е управление Штаба РККА, позднее – Разведывательное управление Наркомата обороны) была фактически разгромлена органами ОГПУ – НКВД. Однако не менее тяжёлые потери понесла советская военная разведка в результате грубых ошибок в работе за рубежом.
Итак, в 1932–1935 годах провалы следовали один за другим. Причины их таились внутри 4‐го управления. Ни Берзину, ни Артузову так и не удалось повысить дисциплину среди нелегалов, добиться строгого соблюдения требований конспирации и точного выполнения указаний начальства. Смена руководства добавила ко всем проблемам в оперативной работе ещё и внутренний раскол между военными разведчиками и пришлыми чекистами.
Артузов понимал, что его положение становится всё более шатким. Он пытался взять под защиту своих людей из ИНО ГПУ, перешедших вместе с ним в Разведупр. К наркому Ворошилову он попасть на доклад не мог, а сам нарком его никогда не вызывал. Он предпочитал получать всю информацию о работе управления от Урицкого. Поэтому Артузов и написал подробное письмо комкору Урицкому 20 декабря 1936 года. Но и этот отчаянный шаг результата не дал. Уже 11 января 1937 года по предложению наркома Ворошилова Политбюро принимает решение об освобождении Артузова от работы в Разведупре и направляет его в распоряжение НКВД СССР. Новым замом начальника Управления военной разведки тем же постановлением был назначен старший майор госбезопасности М.К. Александровский.
Артузов вернулся в НКВД. Во внешнюю разведку его не взяли, а предоставили ему скромную должность в архивной части. Стало понятно, что его ждёт опала и забвение. Артузов не избежал трагической участи: арест, следствие, «признание» в работе на несколько разведок, скорый суд, подвал и пуля в затылок.
Не удержался в своём кресле начальника военной разведки и С.П. Урицкий. Вскоре ему пришлось сдать дела реабилитировавшему себя в Испании Я.К. Берзину, получившему орден Ленина и воинское звание армейского комиссара 2‐го ранга. Назначение аса разведки Берзина на прежнее место было вполне закономерным. 3 июня он занял свой кабинет, вновь став на короткий срок начальником Разведупра. На совещании в Разведупре выступил Сталин 21 мая 1937 года. Он заявил о том, что «Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», и дал установку на роспуск агентурной сети.
Некоторое время спустя в начале июня 1937 года Сталин повторил эту оценку в своем выступлении на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны: «Во всех областях разбили мы буржуазию, только в области разведки оказались битыми… Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки. Я беру это слово в широком смысле слова, в смысле бдительности и в узком смысле слова также, в смысле хорошей организации разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. …Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши»[334].
В числе 20 арестованных оказалась Залесская Софья Александровна, она занималась нелегальной работой в Чехословакии, Германии, Польше и других странах, в 1933 году награждена орденом Красного Знамени, находилась в распоряжении Разведупра.
Первый арест такой большой группы сотрудников вызвал цепную реакцию смещений, перемещений, новых назначений. 1 августа положение в Разведупре в связи с разоблачением вражеских агентов обсуждалось на заседании Политбюро. Было принято решение: «Освободить Я.К. Берзина от обязанностей начальника Разведывательного управления РККА с оставлением его в распоряжении Наркомата Обороны. Временное исполнение обязанностей начальника Разведывательного управления возложить на товарища Никонова». После ареста его соратников, с которыми он работал многие годы, у начальника управления не было никаких шансов удержаться на своем посту, а формулировка «оставление его в распоряжении Наркомата Обороны» означало скорый арест. И Берзин, и его подчиненные это прекрасно понимали.
Военная разведка все больше и больше попадала под влияние НКВД. В том же постановлении Политбюро наркому Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведупра, изучить состояние работы, принимать по согласованию с Наркомом Обороны неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведупра и через две недели доложить ЦК свои предложения об улучшении работы Разведупра и указания по свежим кадрам». После принятия
