иностранных коммунистических партий в качестве агентов. Допускалось это только в исключительных случаях, «когда отдельные члены партии могут принести особые заслуги», с разрешения ЦК соответствующей партии. Причем коммунист, привлекаемый в качестве агента, должен был выйти из партии и порвать все партийные связи. Нетрудно догадаться, что исключение легко превращалось в правило, а формальный выход из партии конечно же не мог обмануть полицию.

Поэтому не стоит удивляться тому, что после прорыва дипломатической блокады Советской республики руководство Разведупра с радостью ухватилось за возможность организовать легальные зарубежные резидентуры. Так, уже в 1920 году Центр направил первых резидентов в качестве сотрудников официальных советских учреждений в Германию, а затем в Прибалтику. А к середине 1920‐х годов в подавляющем большинстве стран, где работали советские разведчики, они действовали легально. При этом нелегальная работа отошла на второй план, хотя уже в начале 1920‐х годов за рубеж отправили несколько нелегальных резидентов, в частности во Францию и на Балканы, причем нелегальная резидентура в Париже была сохранена и после создания там в 1924 году легальной резидентуры.

Всё более значительную роль в работе Разведупра стали играть военные атташе. Так, к 1926 году аппараты военного и военно-морского атташе были созданы в 12 странах. Однако наиболее успешно легальные резидентуры действовали примерно до 1923 года, пока спецслужбы стран пребывания не выявили особенности работы советских военных разведчиков и не установили особый контроль за сотрудниками советских представительств. После этого работа легальных резидентур под прикрытием существенно осложнилась.

Для решения этой проблемы по распоряжению ЦК ВКП(б) осенью 1926 года была создана специальная комиссия для изучения причин провалов. Рассмотрев сложившуюся ситуацию, комиссия предложила не назначать сотрудников Разведупра на руководящие должности в советских представительствах любого рода, а если без этого обойтись было нельзя, то запретить им поддерживать связь с агентурой и заниматься вербовкой. Комиссия рекомендовала вновь сделать основной упор на нелегальную работу.

Главной задачей советской военной разведки было и оставалось добывание достоверных сведений об армиях вероятных противников, об их военных планах и намерениях в отношении Советского Союза. Начиная с середины 1924 года входящие в поле зрения Разведывательного управления РККА страны были разделены на четыре группы по степени важности: западные приграничные, великие державы, восточные соседние и остальные государства.

Формально существовала и 5‐я группа, к которой относились страны, в которых размещались белоэмигрантские организации и их боевые группы. Несмотря на то что это относилось к сфере деятельности ВЧК – ОГПУ, военная разведка также решала эти задачи в первую очередь в Болгарии, Китае, Турции и Франции.

Для военной разведки 1930‐е годы начались с серии серьёзных неудач и дипломатических скандалов. Провалы советских резидентов и агентов сопровождались громкими кампаниями в зарубежной прессе и в конечном счёте привели к смене руководства 4‐го (разведывательного) управления ГШ РККА и укреплению руководства военной разведки выходцами из ВЧК – ОГПУ СССР.

Громкие провалы начались с резидентуры в Вене, когда в 1932 году были задержаны сразу пятеро советских разведчиков, включая резидента. Следом летом следующего года уже в Латвии контрразведка совместно с полицией раскрыла одну из резидентур 4‐го управления. Тогда арестовали троих агентов. Почти в то же время в Гамбурге контрразведка арестовала агента-связника, являвшегося немецким коммунистом. Он выдал известные ему многочисленные каналы связи, явки и лиц, переправлявших секретную почту. Оказалось, руководство в Москве не знало, что связь между резидентурами в Латвии, Финляндии и Германии поддерживает один человек. В результате связь с резидентурами в Америке, Румынии, Эстонии и Англии прервалась на продолжительное время[327].

Считается, что одним из наиболее болезненных стал октябрьский 1933 года провал в Финляндии. Тогда были арестованы нелегальный резидент 4‐го управления в Хельсинки М.Ю. Шуль-Тылтынь, её помощники и часть советской агентурной сети. Нарушая основные требования конспирации, разведчики встречались с нелегальным резидентом Шуль-Тылтынь у неё на квартире. После арестов вся резидентура военной разведки в Финляндии была фактически разгромлена.

В декабре того же года очередной провал случился во Франции. Были арестованы в Париже резидент 4‐го управления вместе с женой-разведчицей, его помощник, связная и несколько агентов. Как позже стало известно, аресты начались после предательства агента, который был завербован советской военной разведкой ещё в США. Аресты по обвинению в сотрудничестве с советской разведкой продолжались до весны 1934 года. «Шпионский скандал» набирал обороты, превращаясь в масштабную антисоветскую кампанию во французской печати.

Вождь искал решение

Через некоторое время были подготовлены все материалы для обсуждения этого вопроса на заседании Политбюро ЦК ВКП(б). С докладом «О кампании за границей о советском шпионаже» выступил сам Сталин 29 марта 1934 года. Случай его выступления в качестве докладчика был достаточно редким для того времени. Протокол № 4 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) сохранился в Особой папке до наших дней. Постановление по этому вопросу было предельно лаконичным – всего два пункта: «а) Поручить т. Крестинскому сегодня же представить текст опровержения ТАСС для опубликования в печати. б) Поручить т. Ворошилову подробно ознакомиться с вопросом и доложить Политбюро»[328]. Старый большевик Н.Н. Крестинский в то время занимал пост заместителя наркома иностранных дел СССР. На другой день 30 марта в газетах «Правда» и «Известия» было опубликовано опровержение ТАСС. «В связи с появившимися во французской печати утверждениями, – писали советские центральные газеты, – будто группа лиц разной национальности, арестованная в Париже по обвинению в шпионаже, занималась таковым в пользу СССР, ТАСС уполномочен заявить со всей категоричностью, что эти утверждения являются ни на чем не основанным клеветническим вымыслом»[329].

Кстати, именно тогда в советской печати впервые появилась новая форма официального сообщения – «ТАСС уполномочен заявить…».

Сталин, понимая все возможные последствия столь крупных провалов советской военной разведки, поэтому вынес вопрос о ситуации в военной разведке на заседание Политбюро ЦК ВКП(б), которое состоялось 26 мая 1934 года. Иосиф Виссарионович, как никто другой, был информирован о состоянии советской разведки, которая в то время состояла из трёх автономных структур – Разведупра, ИНО ОГПУ и Отдела международных связей Коминтерна. Все эти разведывательные службы курировал лично Сталин.

Особое внимание при обсуждении в Политбюро было обращено на недостатки в работе военной разведки и причины провалов на тайном фронте, которые