Шрифт:
Закладка:
– Вы можете дать мне ее московский адрес? – спросил Иван. – Я буду вам очень благодарен.
– Да я и без какой-либо вашей благодарности дам вам его. Секлетея – сирота, у нее из родных были только муж и ребенок. Я ее очень полюбила.
Ошеломленный и взволнованный, Иван побежал звонить Виталию, который велел им немедленно ехать в Москву и привести в Санкт-Петербург женщину и ребенка. «Но сначала, – сказал Виталий, – идите в жилконтору и за любые деньги узнайте ее девичью фамилию». Он предчувствовал, что это может быть его сестра, и уже стал сам собираться в Москву, но решил дождаться звонка Ивана. Иван и Тимофей добрались до Москвы только к вечеру, разложили сиденья и устроились в мерседесе на ночлег: с гостиницами в Москве в 1994 году было туго. Утром Иван пошел в жилконтору, подарил бухгалтерше коробку бельгийских шоколадных конфет и узнал у нее, что девичья фамилия Секлетеи – Красицкая. Получив такие известия, он связался с Виталием, который в ответ сказал ему, что, без сомнений, это его сестра и племянник.
«Привози их в Санкт-Петербург и сделай для них все, что возможно», – сказал Виталий. Он опьянел от счастья и понял, что такое нирвана151.
Иван вернулся к дому Секлетеи и хотел войти в парадное, но вдруг столкнулся с ней и ее сыном нос к носу и не решился заговорить. Секлетея села в такси, Иван скомандовал Тимофею ехать за ними. Они доехали до Машкинского кладбища, и Тимофей обогнал такси и встал у кладбищенских ворот. Когда раздались выстрелы, Иван выскочил из мерседеса, закрыл Секлетею и ребенка собой, а Тимофей рванулся с места, подъехал к ним вплотную и дал возможность Ивану затолкнуть раненую Секлетею в машину.
Иван внес спящую Секлетею на руках в квартиру на Большой Морской улице Там их ждал врач, который промыл и перевязал рану, а также приставил к Секлетее медицинскую сестру, которая должна была неотлучно находиться рядом. Секлетея проспала до вечера, а когда очнулась, рядом с ней был Виталий. «Вот она – эта женщина с жемчужным ожерельем и алебастровой кожей – моя сестра», – подумал Виталий и стал почтительно целовать ее руки. Когда она назвала его папой, он устало улыбнулся и сказал:
– Секлетея, я твой брат Виталий – Виталий Владимирович Красицкий. А ты моя сестра – Секлетея Владимировна Красицкая. И я рад, что у меня есть племянник – Владимир … как его по батюшке?
– Его зовут Владимир Максимович Овчаров, он носит фамилию моего покойного мужа. Боже, как я счастлива! – сказала она, и тревога пробежала по ее лицу. – Виталий, в московской квартире остался наш кот Барсик, его нужно привести сюда. Пусть Иван поедет с Владимиром за котом.
– Нет, моя дорогая, Владимир останется здесь, в безопасности. Иван поедет с Тимофеем. Я сейчас принесу магнитофон, и ты, пожалуйста, позови кота. Там в Москве какая-то опасная суета вокруг тебя и Владимира! В квартире есть какие-то ценности?
– Я не знаю, что мог искать этот неприятный мужчина – Николай Петрович. Он спрашивал про какую-то перфоленту. Там, в квартире, кроме Барсика, есть тетрадь, которую оставил тебе отец, альбом со старыми фотографиями и еще мои драгоценности, которые достались мне от бабушки.
Иван с Тимофеем вновь приехали в Москву и решили зайти в квартиру с черного хода. Там Иван включил магнитофон, из которого раздался голос Секлетеи. Она шепотом звала кота: «Барсик, Барсенька, Барсунечка». С мяуканием кот прибежал на зов ее голоса, Иван засунул его в чемодан и закрыл. Он оставил чемодан у двери и осторожно прошел в гостиную. На диване спал незнакомый мужчина, а на столе стояла недопитая бутылка водки. Виталий аккуратно открыл дверь шкафа, достал с полки тетрадь и альбом, а из ящика – шкатулку с драгоценностями и мягкой походкой вышел из комнаты.
Николай Петрович пришел утром и разбудил охранника.
– Ну что, как дела? Она не появлялась?
– Нет, никто не появлялся.
– Да, но куда же она пропала, да еще с ребенком? Мне знающие люди говорили, что у них никого нет.
– Непонятно, но, если она появится, я сразу же вам позвоню. Не беспокойтесь.
– Кстати, а где ее кот? Ты его кормил?
– Нет, не кормил. Кот все время был здесь со мной и противно орал. Наверное, кошку хотел.
– Какую кошку! Он есть хотел. И где же кот?
Они обошли квартиру, обыскали все комнаты и шкафы, посмотрели под кроватями – кота нигде не было.
– Здесь, в шкафу, лежала шкатулка с ее драгоценностями, кстати, не такими уж и дешевыми. А они где?
– Николай Петрович, я шкатулку не видел и не брал, – бесхитростно сказал охранник.
– Ничего не видел, ничего не брал, кот исчез, – раздраженно запричитал Николай Петрович. – И чему вас только учат, и за что я вам плачу!
Николай Петрович понял, что в квартире кто-то был и, кроме шкатулки и кота, мог забрать и так интересовавшую его перфоленту. «Ничего нельзя передоверять, все нужно делать самому», – с горечью подумал он.
Санкт-Петербург 1994 – 1995 годы
Когда Иван привез Барсика, Секлетея заметно повеселела. Рана действительно оказалась неопасной, и она быстро поправлялась. Они с Владимиром поселились в небольшой комнате в его квартире рядом с кухней, где когда-то жил железнодорожный рабочий. Виталий подумал о том, что Секлетею нужно переселить в отдельную комнату, в которой как раз начался ремонт. Их возвращение в Москву не обсуждалось. «Я так трудно и счастливо обрел семью, – сказал Виталий. – В Москве слишком опасно, я не хочу вас потерять».
Иван с Тимофеем через неделю съездили в Москву еще раз и привезли оттуда вещи. В квартире уже никого не было, и Виталий решил, что эта бандитская суета вокруг покойного мужа Секлетеи потихоньку затихает.
Вероника дом не вела, а заказывала им блюда из ресторана. Когда Секлетея окрепла, она решила взять заботу о доме на себя и за завтраком обратилась к Виталию:
– Дорогой брат, я хотела попросить разрешения съездить в магазин, а потом на рынок за продуктами. Я бы хотела приготовить чего-нибудь сегодня на ужин.
Вероника скривила рот:
– Вообще-то мы здесь не готовим, а предпочитаем рестораны.
– Но Владимир привык питаться дома. И если мы остаемся здесь на какое-то время, то нужно как-то наладить нашу жизнь.
– Дорогая Лита, поезжай с моим водителем и купи все, что нужно для хозяйства. И Владимира нужно устроить
