у них летние уловы рыбы в становищах Мурманского и Терского берегов, скорее остаются в накладке, чем в прибыли. Лишняя чарка водки решает иногда дело к немалому ущербу лопаря, всегда доброго, сговорчивого и верующего в честность промышленников русских, но почти всегда ошибающегося. Наконец, несравненно лучшим здоровьем пользуется лопарь перед самоедами по той причине, что, к счастью, нет у них наследственных заразительных болезней, нет и других, исключая неизбежных морских. Может быть, способствуют к тому правильно обусловленные перекочевки два раза в год, а может быть, и не такая грязная, не такая животная жизнь, как жизнь самоедов. Если прибавить ко всему сказанному, что лопарки необыкновенно пугливы, и что громкий, неожиданный стук или крик способен произвести во всем их организме значительное нервное расстройство, подчас доводящее их до состояния бешенства, то этим, кажется, придется сказать все о лопарках.

Тою же кротостью и миролюбивым характером дышат все отношения лопарей к русским, как и отношения самоедов к зырянам. Даже, как кажется, лопарь еще честнее, еще характернее самоеда, а простодушие его не ищет дальних доказательств. Патриархально-гостеприимный в своей веже, лопарь в сношениях своих с русскими любит заводить тесную дружбу, род братства — одним словом, любит блюсти вековой обычай крестования. Угодит в чем-нибудь, понравится чем-нибудь, угостит хорошо или даст выгодную плату за промысел давний лопарский знакомец-помор, лопарь не замедлит предложить ему покрестоваться, т. е. обменяться крестами, сделаться крестными братьями. Лопарь по совершении обряда обмена крестов дарит крестовому все, что есть у него лучшего: лучший олений мех, лучшую звериную шкуру, бобровую или черно-бурой лисицы. Крестовый русский должен, в свою очередь, отдарить, чем может, своего крестового брата-лопаря. Господин Верещагин, автор «Очерков Архангельской губернии», рассказывает один подобный случай крестования следующим образом:

«Один из наших русских промышленников в одно лето был на Мурманском берегу около норвежской границы. Там наш промышленник случайно встретился с одним дотоле ему неизвестным лопарем, которого все богатство состояло в оленьих стадах. Рассудив, что не худо иметь знакомого человека, с которым, может быть, приведется на будущее время иметь какое-нибудь дело, промышленник пригласил этого лопаря к себе на ладью. Лопарю понравился новый его знакомый, так что он предложил ему свою дружбу, друзья покрестовались. Лопарь, получив, по обычаю, подарок (весьма, впрочем,незначительный), пригласил своего крестового к себе. Они съехали на берег и, пройдя несколько верст, очутились на небольшой равнине, окруженной скалами. Лопарь громко свистнул и на этот свист послышался лай собак. В ту же минуту лопарь повел своего знакомца на ближайший холм. Лишь только они успели на него взобраться, как вдруг откуда ни возьмись, со всех сторон набежали на равнину стада оленей, ловко загоняемые собаками. Наш промышленник, стоя на холме, с удивлением смотрел на это бесчисленное стадо оленей, которые покрыли всю равнину.

— Вот все мои олени, — сказал, наконец, лопарь, обращаясь к своему крестовому, — выбирай себе любого, какого хочешь.

Крестовой с минуту оставался в недоумении: он знал, что, по обычаю, должен был, взамен своего подарка, получить подарок и от лопаря, но, вспомнив о ничтожности своего подарка в сравнении с тем, который предлагал ему лопарь, он невольно смутился, тем более что лопарь нарочно для него раскинул перед ним все свое богатство и великодушно предлагал выбрать самое лучшее.

— Нет, брат, — отвечал, наконец, промышленник, — куда уж мне выбирать? Спасибо! Сам ты делай как знаешь.

Лопарь тотчас сошел с горы и, выбрав самого лучшего из оленей, ловко набросил на рога его петлю. Тотчас же олень был убит, и наш промышленник расстался с своим крестовым, неся с собою прекрасную шкуру и мясо оленя — залоги нового знакомства и дружбы с добродушным лопарем».

«Эта черта, — прибавляет дальше г-н Верещагин, — показываете высокое качество души людей, которых мы привыкли считать грубыми, это качество сделало бы честь всякому образованному человеку».

По нашему мнению, случай этот, как и несколько других, подобных ему, служит немаловажной причиной к опровержению того мнения, которое хранят еще некоторые из поморов, что будто бы лопарь склонен к убийству, что будто бы без товарищей и оружия нельзя доверяться его гостеприимству, что таким образом недавно пропавший без вести кемский помор, имевший при себе значительную сумму денег, убит лопарями и будто бы за то только, что у него было много денег! В то же время и те же русские, уходя домой с мурманских промыслов, оставляют лопаря сторожем всего запаса на будущую весну, всего, что было бы лишним дома, но что может пригодиться на будущий год. Семь месяцев блюдет лопарь за ничтожную сумму становища промысловые и все в поразительной целости передает хозяевам, не утаив за собой малейшего пустяка. Между тем надзору лопарей доверяется весьма часто несколько сотен пудов трески, палтусины, семги, на несколько же сотен рублей снастей и пр. А между тем чрезвычайно редки судебные следствия о смертоубийствах, в которых бы замешался лопарь (известны только два).

Лопари охотно и часто выселяются ближе к русским селениям и не строят уже своих погостов далеко, в глуби Лапландии; так же охотно, особенно в последнее время, они женятся на русских девушках. О простоте и даже некоторой тупости лопарей поморы, между прочим, рассказывают следующее. Одному лопину удалось утащить из часовни целый ящик церковного сбора. Желая спрятать его подальше, он вышел в тундру, высмотрел дерево, закопал под ним свою кражу и, отойдя, долго оглядывался потом назад, с целью хорошенько запомнить место. К несчастью лопаря, все это высмотрели ребята-зуйки, ходившие из становища за морошкой. Зуйки рассказали обо всем этом кормщику. Тот пришел, вырыл деньги, ящик расколотил и бросил. Лопин всплакался, целые дни ходил повеся нос и, наконец, не выдержал и рассказал русским промышленникам свое горе.

— Отчего же ты по-дурацки прятал? — спрашивали те.

— Льзя видеть, льзя не видеть, — оправдывался лопин и приписал все это злым духам.

Свадебные обряды лопарей до сих еще пор сохранились в первобытной целости и оригинальности. Свадьбе обыкновенно предшествует сватанье. Жених с родными своими отправляется в этот день к избе или веже невесты. Но жениха не пускают туда: дверь заперта на задвижку. Он со всеми родными своими должен стоять в сенцах, где так холодно и в то же время так неприютно — стыдно. Жених с пришедшими начинает стучать в дверь, с приговором: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!» — до трех раз. После последнего удара и молитвы из-за дверей окликают пришедших сердито-заспанным и хриплым голосом:

— Кто