И, просунувши голову в полуотворенную дверь, лопарь хмурит лоб и опять приговаривает:

— Не вижу, не вижу, что за люди пришли...

Ему дают полтинник. Он трет этой монетой один глаз и щурит другой. На этот глаз тоже поступает от жениха полтинник или другая монета, смотря по состоянию.

Получивши полтинник, сват не отстает: говорит, что горло болит, лечить надо — дают платок. «Озяб», — говорит сват — водки дают. То же самое повторяет и другой привратник, которыми бывают по большей части братья невесты. Этому последнему, обдаривши его, пришедшие сказывают свой сказ: что пришли-де от заморского купца, у которого улетела золотая птица и будто бы спряталась в этой веже. Их тотчас же пускают посмотреть и поискать. Гости, ухватившись руками за плечи и наклонивши головы, входят в избу гуськом, один за другим. Жених топает ногами, его осаживают, останавливают криками «тпрру», но жених продолжает топать до тех пор, пока не подойдут к лавкам. На лавках в это время сидит вся невестина родня. Невесты нет тут; отец ее сидит, опустивши голову, как будто спит. Гости подходят к нему и будят,ударивши ноготками пальцев в голову. Очнувшийся отец протирает глаза, просит на очки, на починку головы. То же самое делает и вся остальная невестина родня, которую тоже жених обязан одаривать. Когда, наконец, кончится вся эта скучная церемония, выводят невесту, сажают на постель, накрывши предварительно лицо ее покрывалом.

Родные указывают на нее пришедшим и спрашивают:

— Не та ли эта птица, что ищете?

Сваха даром не показывает птицы, просит подарка. Получивши его, она поднимает покрывало.

— Она, — говорят пришедшие.

Старший сват жениха берет его руку под правую свою мышку, придерживая локоть своей ладонью, то же делает сватья с невестой. Жениха и невесту водят вместе, сближают их руки, чуть дотрагиваясь одной до другой, но мгновенно отдергивая, до трех раз, и потом разводят. Жених один уезжает домой, а родные его вместе с невестиными начинают пир и ведут его до поздней ночи. На другой день совершается и самая свадьба, сопровождаемая тем же пиром, но только уже в доме новобрачных.

Промышленники русские все единогласно хвалят целомудренность лопарских женщин, их трудолюбие и домовитость, которые немало способствуют к тому, что и дети воспитываются в некоторой патриархальной чистоте нравов: мальчик-лопарь до совершеннолетия живет большей частью дома и не допускается на трудные мурманские промыслы. Сама же лопарка всегда дома. На ее обязанности лежит приготовление пищи: тонких лепешек — рески, приготовляемых из теста (муки с водой) и поджариваемых на раскаленном камне, и линды — ухи из рыбы (иногда мяса оленьего) — род грязноватой невкусной похлебки с примесью незначительного количества муки. Черный хлеб, покупаемый или вымениваемый у русских промышленников на Мурмане, составляет лакомство. В свободное время лопарка обшивает детей, мужа, самое себя[29]; они такие же мастерицы шить платья, как и самоедки, но так же неопрятны, так же неразборчивы в пище, подчас так же упрямы, как и мужья их, и все до единой умеют говорить по-русски тем же говором, в котором слышатся крепкое ударение на букву «о» и неприятно пронзительные звуки.

Таким образом, лопарь все лето живет морским промыслом, живет он им и осенью, и зимой, если только случайность судьбы поселила его на Терском берегу около Поноя. В противном случае, с первыми признаками осенних непогодей, лопари удаляются к своим зимним погостам. Здесь на ту пору ближние (всегда большие) озера богаты разного рода рыбой: идут сиги, гарьюсы, хармюзы, гарвизы, Salmo thymalus — мелкая, но вкусная рыба с мелким клеском или чешуей, до 5 фун. весом), попадаются в невода, сети и сетки щуки, окуни, ерши, мелкая палья с красным мясом, перьями и хвостом и черным клеском (из рода лососей, близкая к форели). Идут на крючки с сиговой наживкой жирные вкусные налимы. Часть этой добычи служит для них большим подспорьем на зимнее продовольствие; часть скупается на месте приезжающими на оленях терскими поморами или на деньги, или на соль и ржаную муку.

Зиму лопари в своих дальних вежах посвящают ловле птиц и лесного зверя, и это едва ли не главные и не самые выгодные и прибыльные промыслы. Несметное количество куропаток населяют весь Лапландский полуостров, давая возможность лопарям не прибегать к огнестрельному оружию, а пользоваться легчайшими и дешевейшими способами. Куропатки кучками и в одиночку бегают по чистому снегу, обыкновенно по направлению в южную сторону. Зная это, лопари устраивают ловушку, весь нехитрый состав который состоит в том, что к двум колышкам, наклонно воткнутым в снег, привязывают небольшую петельку, плетенную из ниток иназываемую гангасом. Около гангаса этого делают коротенький заборик с двух сторон из сосновых и еловых лапок. Куропатка, вбегая в этот переулочек, узенький и коротенький, принуждена стремиться вперед и, стало быть, прямо в петлю, где ей уже нет спасения. Но часто подобную добычу, и притом в значительном числе, похищают лисицы.

Против этих зверей лопари придумали много средств, большей частью общих с мезенскими краями, каковы: отравы, капканы и другие ловушки, всегда верный и меткий выстрел. Лопари такие же замечательно искусные стрелки, как вообще все живущие морскими и лесными промыслами и для которых ружье, естественно, — предмет необходимой важности. Теми же снарядами и при тех же средствах добывают лопари горностаев, песцов, волков и зайцев, как производится это дело и в мезенской тундре. Медведей лопари не бьют по тому ли давнему суеверному понятию, что у медведя 12 сил человеческих и 10 умов мужичьих, или по тому убеждению, что медведь не приносит особого вреда. К тому же лапландский медведь смирен и почти никогда не нападает первым; при виде нескольких, бежит даже прочь и больше лопарок боится неожиданного и сильного крика. Если иногда лопарь и надумает стрелять в зверя, то прежде выстрела — тоже по давнему обычаю — говорит ему краткую речь или род увещания, чтобы медведь не нападал первым, затем-де, что ружье может осечься, рука может дрогнуть и пр., чего благородный (по убеждению лопарей) зверь никогда не решится сделать, и т. п.

Из других более прибыльных для лопарей лесных или тундряных промыслов замечательны два: промыслы выдры (бобры совсем перевелись) и диких оленей. Выдры, известно, живут в воде и преимущественно в тех реках и озерах, которые имеют прямое сообщение с морем. Уходят выдры и в море, но и там попадаются на всегда меткий выстрел охотников. Зверя этого считают три вида, из