– И все же. – Анна открыла дверь своего «Ягуара» и проскользнула внутрь. – Оно того стоило. Потому что теперь я точно знаю, что ты трахаешься с клиентом, а это чертовски скандальный заголовок. Спасибо, приятель.

Я толкнул дверь, ожидая кровавой расправы. Как минимум в мою сторону должно быть брошено что-то из мебели.

Вместо этого я обнаружил ее на диване, перед выключенным телевизором. Она не шевелилась, пока я не закрыл дверь, обозначив свое присутствие.

Хэлли села прямо, вытирая лицо рукавом.

– Я могу объяснить, – произнес я, не потому что так обычно говорят мужчины, а потому что действительно мог. У всего этого было хорошее объяснение.

Хэлли встала и направилась наверх. Я последовал за ней, удивленный отсутствием реакции. Впервые в жизни я не знал, что делать.

– Это странно, что я не хочу ничего знать? – наконец спросила она. – Кажется, нам представилась великолепная возможность поставить точку. Следовало сделать это уже давно. На самом деле, все еще не верится, что мы зашли так далеко.

Она говорила о моей работе телохранителем или о том, что мы трахались до беспамятства? В любом случае мне не понравился намек. Я с ней еще не закончил. Даже близко.

Хэлли толкнула дверь в свою комнату и вошла в гардеробную. Там достала пару больших чемоданов, распахнула их и начала бросать в них одежду.

– Ты уезжаешь? – Я прислонился к стене.

– В перспективе. – Она бросила несколько платьев в открытую пасть своего чемодана. – Как только пойму, куда мне ехать.

– Я поеду с тобой.

– В этом нет необходимости. – Она кинула в чемодан еще несколько рубашек, по-прежнему не смотря на меня. – Уверена, родители не станут возражать, если ты сейчас бросишь работу. Или, если тебе все еще нужны папины связи, просто оставайся здесь, и мы сделаем вид, что ты меня защищаешь. Это должно сбить русских со следа.

Она не ошибалась.

И все же. И все же.

– Думаешь, я останусь тут без тебя? – Почему сама эта идея звучала так отвратительно? – Так вот как ты хорошо меня знаешь?

Все еще собирая вещи, Хэлли ответила:

– Я ничего о тебе не знаю. В этом и проблема.

– Конечно же знаешь.

Или, по крайней мере, больше остальных.

Хэлли повернулась ко мне, зажав юбку пальцами.

– Ладно. Ты прав. Я знаю тебя. Поэтому уверена, что на этот раз ты меня послушаешь. Я хочу, чтобы ты ушел. Мне нужно подумать. Необходимо побыть одной. Мы торчим вместе уже несколько недель. Или же месяцев? Как давно ты здесь появился? – Она издала нервный смешок. – С тех пор как ты ворвался в мой мир, все вокруг будто в тумане. Я не помню своей жизни без тебя. И это пугает. Я желаю, чтобы ты хоть раз проявил уважение к моим границам и ушел. И Максу не звони. Я хочу побыть одна.

– Ты не можешь…

– Ты воочию видел, как все, кого я знаю, подвели меня, – оборвала меня Хэлли, ее глаза покраснели, подбородок дрогнул. – Пожалуйста. Ты облажался. Ты трахнул ее. Хоть раз в жизни сделай что-нибудь по доброте душевной. Отпусти меня.

– Хэлли…

Больше я ничего не сказал. Она права. Никто не уважал ее желаний. И если бы я решил не оставлять ее, то поступил бы так же. Но как я мог уйти, когда знал, что ей грозит опасность?

– Уходи, – тихо попросила Хэлли. – Ради меня, – добавила она. – Ради нас.

Я закрыл глаза.

Мне так хотелось все объяснить, но она просила не делать этого. И я не мог стать одним из тех, кто плевать хотел на ее желания. Хэлли заслуживала лучшего.

– Четыре часа, – услышал я свой голос, каждое слово ощущалось привкусом металла во рту. – Я дам тебе четыре часа, чтобы остыть. Потому что ты права. Я уважаю твои желания, и, если бы мог вернуть все назад… – Я запнулся. – Вернул бы все, с чего мы начали. Переделал бы все заново.

Хэлли вытолкнула меня из своей гардеробной, с тихим щелчком закрыв дверь.

Глава 21

Хэлли

Зеленый значок телефона на моем iPhone украшал красный кружочек с девяносто девятью пропущенными звонками.

Мама.

Папа.

Домашний номер их техасской резиденции.

Я убрала телефон обратно в карман, продолжая собираться. Я не знала, куда мне идти, но понимала, что должна уехать. Моя жизнь мне не принадлежала. С каждой минутой, проведенной с Рэнсомом, мне становилось все труднее прощаться с ним. А мне предстояло это сделать. И уже очень скоро.

К моменту возвращения он не найдет меня здесь.

Я взглянула на часы на тумбочке. Три часа дня. Прошло два часа из четырех, которые мне отвел Рэнсом. Я почти закончила собирать вещи. И гордилась собой, что не плакала. Мне так хотелось зарыдать в подушку. Секс Рэнсома с той ужасной женщиной стал последней каплей за этот чудовищный месяц.

Ужасно и в то же время так предсказуемо. Ты знала, что он бездушный человек.

От ненависти к нему меня остановило лишь осознание того, через что ему пришлось пройти много лет назад. Тот мальчик. Я знала, что Рэнсом каждый день носит это в своем сердце, что груз греха мешает ему дышать.

Он ошибался. Он не безнадежный случай. У него есть душа. Может, даже хорошая. Но он похоронил ее так глубоко внутри, что я смирилась с тем, что мне не достать ее из-под руин обрушившихся на него трагедий. С этим мог справиться только он сам.

Оказалось, что старое клише всегда было верным – только мы сами в силах сделать себя лучше.

Я услышала, как внизу со скрипом открылась дверь. Моя челюсть сжалась.

– Мне казалось, мы договорились о четырех часах, Рэндом, – простонала я достаточно громко, чтобы он услышал.

По лестнице загрохотали шаги. Одна… две пары.

Почему две пары? С кем он?

Сердце бешено заколотилось о ребра.

Я отпустила одежду, которую держала в руках, и залезла под кровать. Самый надежный вариант. Единственным выходом из спальни был балкон, и в прошлый раз, когда русские нанесли нам визит, они припарковались прямо перед ним.

Шаги становились все ближе и громче. Я втянула воздух и опустила голову, пытаясь заглянуть под покрывало кровати, скрывавшее меня от посторонних глаз.

Я увидела две пары ботинок. Они целеустремленно вошли в мою комнату, оживленно переговариваясь между собой на русском.

Черт-черт-черт.

Один из неизвестных прошел к гардеробной, пнув в сторону полупустые чемоданы. Другой