Александер мотнул головой – все еще тяжелой и как бы пустой.

– Предпочел бы пить.

Только тут юноша заметил, что рубашка шпиона порвана, в грязи с кровью, а глаз заплыл.

– В кабаке подрались? – Жорж подхватил полковника под мышки и отвел к кровати, по дороге разглядывая разбитые губы, рассеченную бровь и довольно-таки широкий, хотя не опасный, рубец на голове, из-за которого бараньи волосы Александера взмокли от крови, слипшись коркой.

Джеймс рассказал бы, что случилось, если бы губы слушались.

Юноша посадил полковника на кровать, стал помогать стягивать одежду, как вдруг увидел небольшой нож, выпавший из распоротого сюртука. Белье тоже оказалось в крови, но рассеченная кожа не представляла никакой опасности.

– На вас напали?

Вместо ответа Джеймс знаками потребовал пить, а потом распорядился:

– Перевяжите мне голову, чистое льняное полотенце в сундуке. Теперь помогите лечь и дайте подумать.

У Жоржа даже не возникло желания ослушаться.

– Вас хотели убить? – сделал он неправильное предположение.

– Нет, напугать, – раздражение полковника не имело границ. – Когда хотят убить, убивают. А не устраивают театр.

Он сам не знал, чему приписать произошедшее? Желанию русской полиции выдавить нежелательного англичанина из Москвы? Или помешательству сэра Кеннеди на молчании? Обе версии были озвучены Жоржу, как только голова перестала тянуть к подушке.

– Надо поискать тот дом, – предложил молодой человек.

– Бесполезно, там уже никого нет, – оборвал Джеймс. – Я знаю такие квартиры-призраки. Скорее всего, особняк нежилой и только ночью выглядел пристойно. Мы найдем паутину и мышей по углам.

– Но вы видели мебель?

– Ее увезли. Люди ушли еще раньше. Теперь и армянку, и старуху, и этого бугая ищи-свищи. Важнее понять, чье приказание они выполняли. Склоняюсь в пользу вашего генерал-губернатора: слишком все топорно.

«Если так топорно, зачем было покупаться», – подумал Жорж. Но вслух сказал:

– У меня есть рекомендательное письмо к нему. Я просто до сих пор не прибегал. Завтра бал для персов в Благородном собрании. Его дает на свои средства графиня Толстая. Если ваш шрам на голове не будет сильно болеть…

– Лицо запудрим, – оживился Джеймс. – Рубец почти затянулся. Главное – прочесать волосы так, чтобы он опять не вскрылся. Понадобится порядком воды. Будете осторожно лить мне на голову.

– Проще сходить в баню, – сообщил молодой человек. – Там отмыть вашу шапку – пара пустяков.

Джеймс надулся. Он не одобрял бань. Один разврат. Мужчины и женщины в общем помещении. Вдруг его сдержанность подведет?

– Вас все равно мыть после случившегося, – пожал плечами Жорж, понимавший колебания шпиона. – Будете прикрываться шайкой.

Александер что-то промычал.

– Неужели в Персии вы не любили бань?

– Сравнили! – фыркнул полковник. – В Персии все настолько благопристойно, что даже если вы закажете девочку или мальчика…

– Слышать не хочу, – отрезал Жорж. – У нас ничего, кроме таза горячей воды, не заказывают. Ну, веник можно.

Делать нечего, пошли в баню. На берег Москвы-реки, опять же в виду Кремля, только с другой стороны, где деревня деревней. Ивняк и осока.

Вопреки ожиданию, мужчины и бабы парились раздельно. А в реке, куда все выскакивали из парилки, между ними были проложены жердочки, выгораживая небольшую акваторию. Правда, сие была дань европейским пристрастиям, которые никто не разделял и не одобрял. Посетители подныривали под них, разыскивая друг друга, или подходили к разделительной орясине, чтобы поболтать.

Между парилками тоже была дверь, но семьи, мывшие детей, благополучно соединялись на одной или на другой половине.

«Нравы золотого века», – констатировал Джеймс. Надо отдать Жоржу должное. Ни на кого не глядя, он закупил сразу три шайки воды и принялся отпаривать приятеля. Сверху на голову полковника лилась струя, а он из последних сил старался разлепить пряди. Вдруг через текущую преграду англичанин заметил стройные ножки на мокром полу. Они двигались знакомым, семенящим шажком. Александер вынырнул из-под струи. Протер глаза и уставился на девицу. Это была вчерашняя пери, только без модного туалета, прически и ужимок благородной барышни.

Красавица пришла покупать у банщика еще таз кипятка, ибо на женской половине вода кончилась.

– Осторожно, не обварись, – говорил ей голый детина, наполняя деревянную бадейку.

– Она! – выдохнул Джеймс. – Армянка.

– Ну, насчет армян не знаю, – сообщил Жорж. – На мой вкус, цыганочка. Впрочем, кто тут разберет. Перехватить ее, пока она с шайкой, не удастся.

Заставив приятеля снова наклонить голову под струю, чтобы не быть узнанными, юноша сам пронаблюдал, куда пойдет красавица. Последняя без заминки, явно не замечая слежки, вильнула бедрами мимо них и углубилась на женскую половину. Но исчезнуть ей Жорж не дал.

– Пошли, – скомандовал он.

Двое голых молодых мужчин, один со следами недавней драки, вторглись в дамский сруб. От них шарахались, ибо вид Александера и правда был ужасен. Найдя глазами пери, примостившуюся на лавке и ковшом смешивавшую воду, он пошел к ней и, грозно наклонившись, вопросил:

– Узнаешь меня?

Девица было дернулась, но Жорж преградил ей путь.

– Не рыпайся. Отвечай. – Его голос был не менее грозным.

Александер даже не стал спрашивать, как ее зовут.

– Чей был приказ? – Это единственное, что его волновало. – Кто вам заплатил?

– Я не знаю, ей-богу! – она мелко закрестилась.

– Тут Бог без надобности. Говори или жива не будешь, – Жорж схватил несчастную за мокрое горло.

В отличие от приятеля, он не отвлекался, таращась по сторонам: ни старые уродины, ни юные нимфы не смущали его – дело-то привычное.

– Я ничего не знаю, – продолжала извиваться девка.

– Вы помягче, – взмолился полковник. – А то подумают, что мы ее насилуем.

– Вас так беспокоит, что подумают? – огрызнулся молодой человек. – Тут не насилуют. Тут моются.

– На помощь! – наконец, вывернулась и закричала пери. – Меня убьют, убьют!

Джеймс втянул голову в плечи. Но ни одна баба не двинулась с места. Напротив, от них постарались отодвинуться. Мало ли кто и с кем затеял драку?

– Говори, стерва, зачем его хотели прирезать? – Жорж снова намотал на руку влажные волосы девицы и дернул ее голову на себя.

– Не прирезать! – взвилась та. – Велено было испугать как следует. Чтобы бежал из Москвы, себя не помня.

– Кто велел?

– Не знаю. Ой, пустите! Больно! – она застучала по полу босыми ногами, а Джеймс подумал, что вовсе не возбужден, даже прикрываться не надо.

– К дядьке Василию, это тот, что вас бил, приходили. Ночью. Дали десять рублей серебром.

Больно жирно.

– Кто приходил-то? – Жорж готов был стукнуть ее головой об печку.

– Квартальный. А с ним другой иностранец.

– Почему знаешь?

– Он все слова перевирает. Нас, говорит, бичами засекут, если не сделаем.

– Nice bitch? – переспросил Джеймс. – О тебе говорил? Nice bitch?

Девка закивала.

– Хорошенькая сука. – Жорж и без перевода понял. – Выходит, по-английски ругался.

– Но ведь был и квартальный надзиратель.

– Заплатили.

Почувствовав, что нападавшие отвлеклись, девица вывернулась из рук Жоржа и побежала к двери. Оба кавалера ринулись за ней, выпали из дверей в речной садок, подняли тучу брызг, взбаламутили воду, что возмутило московских красавиц больше, чем их собственное явление.

Беглянка ловко поднырнула под заграждения и поплыла прочь. Только хвостиком вильнула! Гнаться за русалкой не имело смысла.

– Я все-таки думаю, что это ваши люди, – Александер