Стелла сказала, что устала и хочет домой, и я по секрету рассказала ей, что Сэнди сделал мне брошь, а теперь работает над серьгами в пару к ней – серьгами, которые будут танцевать, когда я иду. Я пообещала надеть их на следующей неделе, чтобы показать ей. А потом я сообщила ей главную новость – Сэнди готовит мне сюрприз, и пошевелила пальцами левой руки. Она с изумлением взглянула на меня, словно я только что призналась, что совершила убийство.

– Угадай, какое украшение станет следующим? – У меня слегка заплетался язык; духота, стоявшая в баре, нежно обволакивала меня, окутывая дымом и шумом, и я чувствовала себя на редкость уютно.

– О чем ты говоришь, Лючия? Я тебя совершенно не понимаю.

– Сначала брошь. Потом серьги. А сейчас он хочет сделать что-то для моей левой руки. Разве это не очевидно, Стелла? У тебя есть глаза? И хоть капля соображения? – Я хихикнула. Некоторые люди так медленно понимают, что к чему.

– Он твой учитель рисования, – с сильным неодобрением выговорила Стелла.

– Не только учитель рисования. – Я обернулась и посмотрела на Сэнди.

Он стоял, опершись на барную стойку, с взъерошенными волосами, и бездумно потирал ямочку на подбородке. Какие у него широкие плечи… Мне захотелось подойти и провести ладонями по его спине. Погладить его. Но тут все начало кружиться и расплываться. Стелла бросила на меня разъяренный взгляд, вытащила из пальцев бокал, схватила меня за руку и рывком подняла с банкетки, где я так удобно устроилась.

– Мы идем домой. Сейчас же, – прошипела она. – Ты слишком много выпила. – Она потянула меня к выходу, и не успела я возразить, как мы оказались на улице, на тротуаре, и холодный осенний ветер играл нашими волосами.

– Он целует меня часами, и он сделает мне кольцо, и мы займемся любовью до свадьбы, как современные люди, – пролепетала я, стараясь сохранить равновесие.

– Нужно, чтобы кто-нибудь проводил нас, – коротко бросила Стелла. – Подожди меня здесь. Я попрошу Уолдо.

– Нет, позови Сэнди. – Я чувствовала, что медленно покачиваюсь из стороны в сторону, а мои веки делаются все тяжелее и тяжелее.

Но, несмотря на мою просьбу, Стелла все же вернулась с Уолдо. Мы обе взяли его за руки и поплелись по бульвару Монпарнас. Уолдо, как всегда, изображал кричащего осла, а Стелла молчала, и у нее было абсолютно каменное лицо.

На следующем уроке Сэнди заявил мне, как он зол на нас со Стеллой за то, что мы «улизнули домой с Уолдо», и спросил, почему я не дождалась его. Я открыла рот, чтобы ответить, но он тут же сказал, как мечтал поцеловать меня по дороге домой. Он улыбался и смеялся, и я знала, что, в сущности, он совсем не сердится.

О студии Мондриана Сэнди больше не говорил, но сообщил, однако, что Мондриан приходил посмотреть на его цирк, и ему очень понравилось. Цирк Сэнди стал довольно знаменит среди художников, которые специально приезжали, некоторые даже издалека, чтобы попасть на представление. Всякий раз, когда он упоминал, что в студии присутствовал кто-то известный, я ощущала необыкновенную гордость и представляла себя его ассистенткой. Вот я сижу на корточках на полу и слежу за граммофоном. Или собираю билеты у дверей. Но Сэнди вдруг выдал нечто, отчего я похолодела.

– Цирк Колдера, кажется, подошел к концу своего существования. Не знаю, как долго я еще смогу им заниматься.

– Нет! – вскричала я.

Сэнди удивленно взглянул на меня.

– Вы не можете его бросить, – произнесла я как можно тверже и убедительнее, пытаясь скрыть охватившую меня панику. – Каким же будет Париж без вашего цирка?

– О, Париж всегда останется Парижем. Но мне нравится ваша пылкость, Лючия.

Сэнди наклонился, как будто затем, чтобы посмотреть на мой рисунок, и вдруг, без всякого предупреждения, обхватил мое лицо своими огромными, запятнанными краской руками и поцеловал в губы, глубоко-глубоко. Его язык ощупывал мои зубы и десны, проникал дальше, встречался с моим… Я уронила альбом и обняла его за шею, чтобы прижать ближе к себе, но Сэнди так же неожиданно отстранился и вытер губы рукавом.

– Дело в том, Лючия, что после встречи с Мондрианом у меня появились совершенно поразительные идеи. Цирк отнимает слишком много времени, и я не могу заниматься тем, что меня действительно влечет. Я хочу раздвинуть границы искусства скульптуры. Работать на гораздо более высоком уровне. Цирк был великолепной затеей, но мне нужно двигаться дальше.

Отказаться от образа миссис Александр Колдер, цирковой ассистентки, было нелегко. На некоторое время это поставило меня в тупик. Несколько последних ночей я только и думала о том, как буду расклеивать плакаты, продавать билеты, чинить маленьких циркачей, и мне требовалось как-то привыкнуть к тому, что всего этого не будет. Я растерялась. Что я буду делать в белом доме с перекрашенными тюльпанами и парящими в воздухе цветными прямоугольниками? Сэнди, должно быть, почувствовал мою тревогу, потому что странно на меня посмотрел, отодвинулся и нахмурился, отчего его брови слились в одну прямую линию.

– Может быть, сделать цирк больше? Более крупные фигурки, трапеции и прочее? Вы ведь любите моторы и механику. Почему бы вам не заняться этим?

– Потому что теперь я хочу заниматься чем-то совершенно другим. Пока еще точно не знаю чем, но, если у меня не будет времени это обдумать, я так никогда и не узнаю. – Сэнди задумчиво сунул в рот большой палец, отвернулся и посмотрел в окно.

Когда его слова проникли вглубь моего сознания, я ощутила настоящий ужас, словно внутри меня шевельнулось что-то темное и желчное. Я попыталась проследить за взглядом Сэнди – поверх крытых черепицей крыш, поверх покривившихся труб, на Эйфелеву башню, – но все предметы отчего-то искривлялись и теряли контуры.

– А вы будете продолжать учить меня рисованию?

– Конечно, буду! Вы – моя любимая ученица, и прекрасно об этом осведомлены. Думаете, я целую других своих учеников? – Сэнди густо захохотал, и мое настроение сразу же изменилось.

Я сделала глубокий вдох, выдохнула, и моя тревога улеглась. Конечно же для миссис Александр Колдер всегда найдется роль, с цирком или без цирка, сказала себе я. И вдруг меня осенило вдохновение.

– А кто-нибудь может управлять цирком без вас? Он, разумеется, останется вашим цирком, но вам не нужно будет присутствовать на представлениях.

Сэнди с любопытством взглянул на меня.

– А что, вы знаете подходящего человека?

– Очень может быть, – ответила я, вернулась к