– А я в том и не сомневался! – Он в порыве энтузиазма рассек кулаком воздух. – Стартовая площадка, мы уже на пути к тебе!

Разработанная им топливная система действительно была самой мощной и самой стабильной из когда-либо мною виденных и к тому же потребляла ощутимо меньше топлива, чем любая из уже имеющихся. Ее использование в корне меняло правила игры при осуществлении лунных миссий, поскольку, и то, на мой взгляд, было наиболее существенным, позволяло запускать ракетоносители всего лишь с двумя ступенями, а не с тремя, что, разумеется, радикально снижало вероятность неудачи.

Я прочистила горло.

– На бумаге «Сириус» полностью готов к эксплуатации, но все ж учти, что окончательное решение – за доктором Йорком.

Он ухмыльнулся.

– Так ты и есть доктор Йорк.

Закатив глаза, я покачала головой:

– Сам же отлично знаешь, кого я имею в виду. Тебе нужен ведущий инженер, а я – всего лишь вычислительница. Но все же продолжай неизменно гнуть свое, докажи свою правоту и ему.

Он, пожав плечами, взял страницы.

– Даже и не сомневайся – докажу. Жаль только, что он и директор сейчас в отъезде. Но как только вернется, так уж точно докажу! И спасибо тебе!

Из всех инженеров Пузырь был, пожалуй, моим любимым. И пожалуй, самым талантливым.

Он, размахивая листами бумаги, устремился прочь, а конец его галстука при этом, развеваясь, на каждом шаге ударял его то в правое плечо, то в левое.

Басира прекратила свою борьбу со смехом и, не стесняясь уже, спрятала лицо в ладонях. Из-под ладоней донеслось:

– Он каждое свое предложение непременно заканчивает восклицательным знаком?

– Пожалуй, что так, а вопросительное я от него слышала только однажды. – Я непроизвольно хмыкнула. – Тем не менее отдадим ему должное – сконструированный им двигатель действительно прекрасен. По крайней мере, на стадии проекта.

Встав из-за своего стола, к нашему подошла Хелен. Обратилась ко мне:

– Твой любимец вроде бы уверил тебя, что директор сейчас покинул пределы МАК?

У меня по коже пошли мурашки. Тем не менее я согласилась:

– И то верно… Полагаю, осматривает с моим мужем в «Локхид-Мартин» капсулу для высадки на Луну.

– И до конца нынешнего рабочего дня они вряд ли вернутся?

– Вряд ли. – На моем столе лежали, по крайней мере, еще три запроса на вычисления, но я встала и потянулась так безмятежно, как только смогла. Хорошо, что судьба человечества не зависела от наших с Хелен шпионских навыков, поскольку помыслы наши были столь же незаметны, как помыслы кошки во время течки. – Скоро вернусь. Посещу только дамскую комнату.

Кивнув, Хелен направилась к своему столу и, усевшись там, взяла карандаш, будто вовсе и не отрывалась от работы над уравнениями. Миртл посмотрела на нас в некотором замешательстве, но, к счастью, не спросила, что мы такое задумали.

Я вышла из зала вычислений и зашагала по коридору. Пропустив дамскую комнату, направилась прямиком к кабинету Клемонса.

Хотя мы с Хелен имели абсолютно идентичный статус в структуре МАК, я все же подвергала себя гораздо меньшему риску, чем она, отважившись совершить то, что сейчас намеревалась. Я, в крайнем случае, заявлю, что выполняла поручение Натаниэля, и он, разумеется, меня прикроет, ее же в случае провала, несомненно, в два счета уволят, а далее, разумеется, отправят обратно на Тайвань.

Дверь в приемную Клемонса, как обычно, была распахнута, и оттуда доносились отрывистые звуки, издаваемые печатной машинкой, – это миссис Кар, сидя за своим столом, перепечатывала отчет и, судя по количеству копирки между страницами, по меньшей мере в четырех экземплярах.

При виде меня она, как всегда, продемонстрировала отменно наработанную годами практики дежурную улыбку.

– Здравствуйте, доктор Йорк. – Продолжая небрежно тыкать всеми десятью пальцами в клавиши, она произнесла свое обычное: – Чем могу вам помочь?

– Мне нужен список кандидаток в астронавты.

– О… К сожалению, не смогу на сей раз быть вам полезной, поскольку только что отправила все копии в офис Стетсона Паркера. – Она тут же просияла. – Так вы без проблем получите копию там.

– Спасибо. Так я и сделаю.

Помахав нарочито небрежно секретарше рукой, я вышла из приемной Клемонса. Проследовала по коридору в дамскую комнату. Войдя там в ближайшую кабинку, заперла за собой дверь на щеколду и уперла свой пылающий лоб в прохладную металлическую перегородку. Мало-помалу сердцебиение у меня стало приходить в норму.

Я искренне пыталась помочь Иде, и Имоджин, и Хелен, и всем остальным цветным, кого из гонки в самом начале незаслуженно вышибли. Но не совать же мне, в самом деле, голову в пасть льва? Не отправляться же в офис Паркера, который меня всем своим естеством ненавидит? Да и сама я в список, совершенно очевидно, попала вопреки его желанию.

В общем, приходилось признать, что заполучить полный список женщин, допущенных к первому этапу испытаний, мне не удалось и в дальнейшем вряд ли уже удастся. Оставались еще сами испытания… Уж там-то я воочию узрю всех тех, кого допустили, и создам свой пусть и весьма неполный рукописный список.

* * *

В понедельник, 13 мая 1957 года, в 9 часов утра я явилась на отборочные испытания, которые проходили вовсе не в кампусе МАК, а в здании, расположенном на военном испытательном полигоне в Форт-Ливенворте. То было здание из красного кирпича дометеорного периода с несвойственными для нынешних построек огромными окнами.

Девушка за стойкой регистрации тотчас отыскала мои данные в списке, а затем выдала мне браслет с номером «378».

– Ого! Немало же женщин к вам сегодня прибывает на тест, – небрежно заметила я.

Служащая за стойкой покачала головой.

– Вас – всего лишь тридцать четыре, а номер на вашем браслете всего лишь соответствует номеру, присвоенному вашей заявке сразу после ее подачи.

Вот тебе на! Только тридцать четыре из по крайней мере трехсот семидесяти восьми, а скорее всего, и из несколько большего количества женщин…

Но я-то, по крайней мере, первый рубеж одолела, а незначительное число уже отобранных для испытаний существенно облегчит мне сбор их имен.

– Что ж, не стану более отнимать ваше время. Мне куда?

– Дальше по коридору и налево, – произнесла она и тут же вернулась к работе со своими бумагами, коих перед ней громоздилось великое множество.

Путь по коридору и налево привел меня к очереди женщин. Все они были белыми. Заметила бы я это, если бы Ида и Имоджин не присоединились к «Девяносто девятым»? Откровенно говоря, вряд ли.

Когда я шла вдоль очереди, из