нашему глубокому убеждению, заговор февраля 1917 года имел две составляющие: революционную социальную и революционную реформаторскую, о чём договорились в Чикаго в 1906 году лидеры кадетов и баптистов. Революция социальная должна была уничтожить монархический строй, революция реформаторская — покончить с Русской Православной Церковью, как нового, так и старого обрядов. В результате этой религиозной революции должна была возникнуть новая реформаторская русская лжецерковь, что и можно было наблюдать на примере обновленчества. Организаторы церковной революционной реформации находили себе союзников и у социальных революционеров, и у огромного числа сектантов и раскольников.

Между тем Распутин, несомненно, сильно мешал лидерам раскольнических группировок. Об этом проговаривается в своей книге один из них, разработчик «доброй реформации» для России И. С. Проханов. В своей книге он пишет: «Быстрое развитие евангельского движения (считай антицерковного — П. М.) в России вызвало большую тревогу среди православных кругов. Они не могли оказать подобного влияния на народ. В качестве противодействия силе нашей работы они снова встали на путь сотрудничества с секретной полицией для принятия мер, которыми они пытались разрушить наше движение. Для этой цели они нашли человека по имени Григорий Распутин, характеристика которого широко известна в русской истории. Если бы церковь знала, какой результат будет последствием деятельности Распутина, они, конечно никогда не приняли бы такой план преследования сектантов. А то, что план существовал, может быть доказано тем, что деятельность Распутина была одной из главных причин усиления преследования сектантов»[623].

То есть, если перевести прохановскую казуистику на нормальный язык, получается, что Распутин чем-то страшно мешал сектантским планам «доброй реформации» в России. Мешал так, что грозил разрушением всей их деятельности. Обладая огромной информацией, источник которой остаётся неизвестным, Распутин давал императору неопровержимые улики против сектантов. Скорее всего, Распутин располагал фактическими сведениями о связях сектантов с тайными сообществами Запада. Естественно, что если это наше предположение верно, Распутин не мог действовать в одиночку. У него были обширные связи, источники информации и покровительство на самом высоком уровне. Отчёт о своей деятельности Распутин давал только Государю императору. Кроме того, не занимая никаких официальных постов, Распутин пользовался несравненно большей свободой, чем любой полицейский чиновник. Распутин мог делать царю такие сообщения, на которые не отважился бы ни один министр. О. Шишкин уверяет, что именно Распутин сообщил Государю о гомосексуальных наклонностях Дмитрия Павловича и Юсупова. Если учесть, что в царской семье рассматривали вариант замужества великой княжны Ольги Николаевны с великим князем Дмитрием, то переданная Распутиным информация имела для Государя огромное личное и государственное значение.

Следовательно, главной причиной убийства Распутина было уничтожение опасного разведывательного координирующего центра, характер и структура которого кардинальным образом отличались от официальных структур, была полностью законспирированной и замыкалась исключительно на одного человека.

Устранение этого человека сразу же дестабилизировало всю деятельность неизвестного заговорщикам царского разведцентра. Убийство Распутина было воспринято и Государем, и Государыней, да и самими участниками убийства, как «первый выстрел революции». В сообщениях агентуры Охранного отделения от 22 декабря сообщалось: «Вчера, 19-го декабря, Янушкевич[624]. заявил, что рабочие Петрограда социал-демократического и социал-революционного направления намерены в связи с убийством Гр. Распутина на днях выпустить прокламацию с подробностями закулисных дворцовых событий и с заявлением, что убийство Распутина есть первый сигнал к революции»[625].

В другой агентурной записке в январе 1917 года источник сообщал: «Убийство Распутина рассматривается как первая ласточка террора, вслед за которой последуют другие акты»[626]. После убийства Распутина политический расклад в столице резко меняется. Позиции царя ослабевают, а позиции его врагов — укрепляются. Император Николай II настолько почувствовал опасность переворота, что, вернувшись после убийства Распутина в Петроград, никуда из столицы не выезжал вплоть до 21 февраля 1917 года. Для успокоения стоявших за убийством Распутина заговорщиков царь официально сворачивает расследование преступления. Высылки великого князя Дмитрия Павловича и князя Юсупова носили чисто демонстративный характер. Резолюция Государя на письме великих князей в защиту высылаемых «Никому не позволено заниматься убийствами» носила скорее духовно-обличительный, чем юридически-практический характер.

Ослабевают репрессии против сектантов и баптистов, замешанных в антиправительственных действиях и военном шпионаже. Сам И. С. Проханов не без удовлетворения пишет: «Немедленным эффектом устранения Распутина был разбор всех результатов действий Распутина и клерикальной партии, которые привлекли внимание суда. Это было одной из причин, что общие преследования и в том числе преследования меня лично были отложены в сторону»[627].

Однако, будучи вынужденным внешне продемонстрировать свою отрешённость от расследования дела по убийству Распутина, Николай II на самом деле приказал провести самое тщательное расследование, найти и наказать виновных. Царь понимал, что арестовывать прежде времени члена Дома Романовых великого князя Дмитрия, представителя одной из самых знатных фамилий России князя Юсупова и депутата Государственной Думы Пуришкевича — не только не имеет никакого смысла, но на самом деле отвечает тайным планам организаторов убийства. Из своих источников он знал, что не эти изнеженные извращенцы и политические болтуны совершили тяжкое преступление. Ими прикрывались подлинные организаторы преступления, именно с той целью, чтобы выставить их как спасителей Отечества и династии. В случае ареста эта Геростратова слава только бы усилилась. Нужно было вскрыть всю подоплёку преступления. Поэтому Николай II считал, что расследование должно идти тайно. Скорее всего, его проводили доверенные люди царя. Но в январе 1917 года сведения о тайном расследовании преступления доходят до Пуришкевича. Трусливый и болтливый Пуришкевич начинает делиться своими страхами, что немедленно становится известно агентуре Охранного отделения: «В частной беседе, — сообщает агент, — член Государственной Думы Н. Е. Марков 2-й передавал, что член Государственной Думы В. М. Пуришкевич весьма озабочен проникшими до него сведениями, что в настоящее время ведётся энергичное следствие по делу об убийстве Распутина (а не «прекращено» — как думают в широкой публике) и что результатом этого следствия, будет привлечение Пуришкевича к суду, по обвинению в соучастии в убийстве Распутина»[628].

Убийство Г. Е. Распутина представляет собой жуткую и до сих пор неразгаданную тайну. Но ясно одно, что сила, руководившая этим убийством, через два с лишним месяца обрушит государственный строй Российской империи, а ещё через полтора года совершит изуверское убийство царской семьи.

Один из соучастников убийства Распутина, великий князь Дмитрий Павлович, уже находясь в эмиграции в Париже сказал многозначительные слова: «Та самая сила, которая толкнула меня на это преступление, мешает и мешала мне поднять занавес над этим делом»[629].

ЧАСТЬ 3

ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II:

ОТРЕЧЕНИЕ, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Глава 1

Император Николай II перед лицом заговора. Январь-февраль 1917 года