каждого. Вы не сможете его остановить и приказать, что ему делать. Он полноправный хозяин своей жизни и вправе сам за себя решать. Лучше я с ним поговорю. Мы ведь близкие друзья.

Юрка поднялся и отправился вслед за другом. Застал он его лежащим ничком на кровати. Генка всхлипывал, уткнувшись носом в подушку.

— Гек, что случилось? — спросил у него Юра, разворачивая его за плечо. Но тот вырвался и еще глубже зарылся в подушку.

— В чем дело? Я не понимаю, — сдался Юрка. — Я же стараюсь как лучше, хочу всем помочь. Что я делаю не так?

— Ты все, все делаешь не так! — зарыдал Гек. — Ты, вообще, очень изменился! Вы все изменились! Я смотрю на вас и никого не узнаю. Вы даже поговорить не можете как нормальные люди. Вы все как роботы! Говорите мало, строго, точно, ни одной промашки, ни одного лишнего слова. Думаете только о войнах. Вы разучились думать о чем-то ином. У вас на уме одна борьба! Тебе, Юрка, только бы с кем-то подраться и победить! А ведь ты никогда таким не был! Ты стал совсем другим. Ты не тот Юра, которого я знал. Ты даже разучился улыбаться! Ты забыл себя самого! А я хочу, чтобы все было, как раньше! Я хочу домой, к маме!

И Генка зарыдал еще сильней.

— Да брось ты, — улыбнулся Юрка и похлопал друга по спине. — Все не так, как ты думаешь. Просто мы пытаемся спасти людей. Ни в чем неповинных людей. И у нас очень опасный противник. А в таком деле какие могут быть шутки?

— Хорошая шутка везде пригодится. Или ты забыл из школьной истории, что во время Второй мировой войны только шутки и спасали людей и придавали им сил и уверенности? А поэма «Василий Теркин»? Ты помнишь? Мы же вместе ее читали, — возразил ему Гек. — Нет, я не хочу больше воевать.

— Но бороться за свободу и справедливость — не есть воевать!

— Все равно. Давайте будем детьми, как раньше. Ведь мы и есть дети. Только ты совсем об этом забыл. Давайте снова научимся шутить!

— Да, ты прав.

Юрка призадумался, склонив голову на бок. После чего потрепал друга по голове и весело сказал:

— Давай, размазня, утри сопли и поднимай свои кости с кровати! Пора донести эту мысль до остальных.

— Наконец-то! Теперь я тебя узнаю. А то был как Терминатор.

И Генка, вытирая глаза, покинул свое ложе печали.

На следующий день, когда друзья хорошенько отоспались после волнительных ночных событий, все собрались за общим столом на кухне и принялись бурно обсуждать дальнейший план действий.

— Что нам теперь делать? На какой шаг пойти? — размышляла Джессика вслух, наматывая круги по комнате.

Но Генка, которому все это уже порядком надоело, давно уже перестал ее слушать и сидел, беззаботно выковыривая жиринки из колбасы. Их он скармливал волку-ежу, маленькому щенку, недавно подаренному Джессике Ясенем.

— Как ты думаешь, для чего кладут жир в колбасу? Для довеска? — поинтересовался Гек у Юрки.

— Не знаю. Наверно, для вкуса, — пожал плечами тот.

— А я, когда жир Тончику скармливаю, его вкуса не чувствую, — заявил ему Генка.

Волк-еж, так и прозванный Тончиком, ошивался возле ног собеседников, выклянчивая что-нибудь вкусненькое. Генка взглянул на него и пробормотал:

— А не сделать ли мне еще бутербродик с маслом?

И с этими словами он уже хотел было потянуться за пачкой масла, как вдруг Джессика оборвала свои рассуждения, прямо перед его носом завернула масло и отдала Снипу.

— Отнеси, мы уже поели.

— Понятно, — произнес Гена и обратился к Юрке: — Нет, ты это видел, а?

Но на него никто не обратил внимание.

— Ладно, — сдался он, наконец, — Я вижу, что ни о чем, кроме войны, вы больше думать все-таки не можете. А почему бы вам постараться не воевать с ними, а переманить на свою сторону? Как пытаются сделать они.

— Как? — отмахнулась от него Яна.

— А это идея, Гек! — приглушенно воскликнула Джессика, резко остановившись посреди комнаты, и путавшийся у нее под ногами Тончик с испугу подскочил на месте: — Если бы мы смогли построить такой же аппарат, звуковые волны которого влияют на головной мозг, то могли бы не воевать с солдатами, а сделать их нормальными.

— Плохая идея, — буркнул Денис. — У нас нет такого аппарата. А на его разработку могут уйти годы.

— Тогда нам придется отправиться к Висмуту, — сказала Джессика.

— К восемьдесят третьему элементу таблицы Менделеева? — пошутил Юрка.

— Не знаю, о чем ты говоришь. Висмут — ученый. Гениальный ученый. Проводит опыты в области физики, химии и других наук.

— А ты силен в химии, — заметила Марина. — Но ведь она начинается только с седьмого класса.

— Ой, не напоминай, — простонал Юрка. — Подпольщики заставляют изучить таблицу Менделеева наизусть. Не знаю уж зачем. А химия для меня — темный лес.

— Как и история, которую они заставляют тебя знать на зубок, — хмыкнул Генка.

43

* * *

ВОЛЯ ПРАОТЦОВ

Где-то на самой окраине леса, среди хвойных зарослей елей и сосняка, располагался небольшой, уютно обустроенный домишко Висмута. Тот принял друзей радушно. Гости в его доме были нечастым явлением, поэтому он был рад всем без исключения.

— А-а, заходите, непронумерованные элементы. Хотите получить свой номер, название, войти в таблицу или пришли, чтобы поучаствовать в моих опытах? Это правильно. Надо жертвовать собой ради науки! Пожалуй, вместе с тобой я проведу реакцию нейтрализации, — показал он на Юрку. — А с тобой, — обратился Висмут к Генке, — проведем реакцию окисления.

— Спасибо, не надо, — замотал головой Гек, вылупив на него глаза. — Но я обязательно подумаю над Вашим предложением.

— Это очень интересно, а, тем более, полезно. Для науки, разумеется. Когда твое тело растворяется и перемешивается, например, с серной кислотой.

— Ни сколько в этом не сомневаюсь, — поддакнул Юра.

Висмут вылил какую-то жидкость из пробирки в колбочку, и та у него в руках взорвалась. Ребята с ужасом отскочили в сторону.

— Очевидно, на себе Вы уже это пробовали, — произнес Юра, покачав головой.

— А он точно — гениальный ученый? — шепнул Джессике