Шрифт:
Закладка:
Они начались в Париже 6 ноября 1800 года и продолжались в течение восьми месяцев маневров. Кардиналы были опытными дипломатами, но Наполеон знал о нетерпении Папы к соглашению и добивался любых условий, благоприятных для его власти над примирившейся Церковью. Пий VII делал одну уступку за другой, потому что план предлагал положить конец десятилетию бедствий для Церкви во Франции; он позволял ему сместить многих епископов, попиравших папскую власть; он мог, при помощи французского вмешательства, избавиться от неаполитанских войск, занявших его столицу; и он возвращал папству «легации» (Феррара, Болонья и Равенна — обычно управляемые папскими легатами), которые были уступлены Франции в 1797 году. — Наконец, после заседания, продолжавшегося до двух часов ночи, представители Римской церкви и французского государства подписали (16 июля 1801 года) Конкордат, который должен был регулировать их отношения в течение столетия. Наполеон ратифицировал его в сентябре, Пий VII — в декабре. Наполеон, однако, подписал документ с оговоркой, что впоследствии он может принять некоторые «правила, обеспечивающие защиту от более серьезных неудобств, которые могут возникнуть в результате буквального исполнения Конкордата».65
Исторический документ обязывал французское правительство признать и финансировать католицизм как религию консулов и большинства французского народа, но не делал католицизм государственной религией и подтверждал полную свободу вероисповедания для всех французов, включая протестантов и евреев. Церковь отказалась от претензий на конфискованное церковное имущество, но государство согласилось в качестве компенсации выплачивать епископам ежегодное жалованье в размере пятнадцати тысяч франков, а приходским священникам — меньшие стипендии. Епископы, как и при Людовике XIV, должны были назначаться правительством и приносить клятву верности государству, но они не должны были исполнять свои обязанности до утверждения папой. Все «конституционные» епископы должны были сложить свои полномочия; все ортодоксальные епископы были восстановлены, а церкви официально (как это было на самом деле) открыты для православного богослужения. После долгих споров Наполеон уступил Церкви ценный пункт — право принимать завещания.
Чтобы успокоить более любезных из своих скептически настроенных критиков, Наполеон в одностороннем порядке добавил к Конкордату 121 «Органическую статью», чтобы защитить главенство государства над Церковью во Франции. Ни одна папская булла, ни одна краткая инструкция или легат, ни один декрет Генерального собора или национального синода не могли въехать во Францию без прямого разрешения правительства. Гражданский брак должен был стать законной предпосылкой для религиозного брака. Все студенты, готовящиеся к католическому священству, должны были изучать «Галликанские статьи» Боссюэ от 1682 года, которые утверждали юридическую независимость французской католической церкви от «ультрамонтанского» (надгорного) правления.
В таком виде Конкордат был представлен Государственному совету, Трибунату и Законодательному собранию 8 апреля 1802 года. Еще не охваченные ужасом перед Наполеоном, они открыто и энергично выступили против него как против предательства Просвещения и Революции (по сути, он соответствовал Конституции 1791 года). В Трибунате философ граф Вольней вступил в острую дискуссию с Первым консулом по поводу Конкордата, а Законодательное собрание избрало своим председателем Шарля-Франсуа Дюпюи, автора резко антиклерикального трактата «Происхождение всех культов» (1794). Наполеон снял Конкордат с обсуждения в ассамблеях и стал выжидать.
При следующем выдвижении членов в Трибунат и Законодательное собрание многие из критиков не были вновь назначены Сенатом. Тем временем Наполеон распространил среди населения историю и содержание Конкордата; как он и ожидал, народ требовал его ратификации. 25 марта 1802 года Наполеон поднял свою популярность, подписав мир с Англией. Укрепившись, он снова представил Конкордат на рассмотрение ассамблей. Трибунат принял его всего семью голосами против; законодательное собрание проголосовало за него 228 голосами при 21 против. 18 апреля он стал законом, а в Пасхальное воскресенье на торжественной церемонии в Нотр-Дам под стоны революционеров, смех военных и радость народа были провозглашены Амьенский мир и Конкордат. По казармам ходила карикатура, изображавшая Наполеона, тонущего в купели со святой водой; а эпиграмма на сайте гласила: «Чтобы быть королем Египта, он верит в Коран; чтобы быть королем Франции, он верит в Евангелие».
Наполеон утешал себя тем, что выразил волю подавляющего большинства французов и укрепил свою власть у основания, хотя и ослабил ее на вершине. Он восстановил духовенство, но поскольку он назначал епископов и выплачивал жалованье им и примерно трем тысячам священников, он рассчитывал, что сможет держать их на экономическом поводке; церковь, думал он, будет одним из его инструментов, воспевающих его славу и поддерживающих его политику. Чуть позже он позаботился о том, чтобы в новом катехизисе французских детей учили, что «почитать императора — значит почитать самого Бога» и что «если они не будут выполнять свои обязанности перед императором… они будут противиться порядку, установленному Богом…. и сделают себя достойными вечного проклятия».66 Свою благодарность духовенству он выражал тем, что исправно посещал мессу, но как можно реже.
В эти победные минуты он был уверен, что привлек на свою сторону весь католический мир. На самом деле французское духовенство, никогда не забывавшее о потере своих земель и возмущавшееся своей кабалой перед государством, все больше и больше обращалось к Папе за поддержкой против правителя, которого они втайне считали неверным. «Галликанцы по закону, они стали ультрамонтанами по чувствам; когда император лишил Пия VII земель, которыми папство владело тысячу лет, и еще больше, когда папу изгнали из Рима и заточили в Савоне и Фонтенбло, духовенство и население Франции поднялись на защиту своего понтифика и своего вероисповедания; и Наполеон слишком поздно понял, что сила мифа и слова больше, чем
