Англия дала отпор и извлекла выгоду из некоторых поворотов колеса фортуны. Британский флот уничтожил датский флот в гавани Копенгагена (2 апреля 1801 года). На смену царю Павлу I и отмену его французской политики пришел Александр I, который осудил вторжение Наполеона в Египет, признал захват англичанами Мальты у Франции и подписал договор с Англией (17 июня 1801 года); Вторая лига вооруженного нейтралитета прекратила свое существование. Тем не менее экономические неудачи в Великобритании, разбухание французской армии под Булонью и крах Австрии, несмотря на дорогостоящие субсидии, склоняли Англию к мысли о мире. 1 октября 1801 года участники переговоров подписали предварительное соглашение, по которому Франция обязывалась уступить Египет Турции, а Британия в течение трех месяцев передать Мальту рыцарям Святого Иоанна; Франция, Голландия и Испания должны были вернуть большинство отнятых у них колоний; Франция должна была вывести все свои войска из центральной и южной Италии. После семи недель дальнейших дебатов Великобритания и Франция подписали долгожданный Амьенский мир (27 марта 1802 года). Когда представитель Наполеона прибыл в Лондон с ратифицированными документами, радостная толпа запрягла лошадей и под крики «Да здравствует Французская республика! Да здравствует Наполеон!».52

Французский народ был преисполнен благодарности к молодому человеку, которому еще не исполнилось и тридцати двух лет и который так блестяще завершил десятилетнюю войну. Вся Европа признавала его способности как полководца; теперь она увидела, что тот же ясный ум и твердая воля блеснули и в дипломатии. И Амьен был лишь началом; 23 мая 1802 года он подписал договор с Пруссией, на следующий день — с Баварией, 9 октября — с Турцией, 11 октября — с Россией. Когда наступило 9 ноября — годовщина 18-го брюмера, — он распорядился отметить его как праздник мира. В этот день он радостно провозгласил цель своих трудов: «Верное своим чаяниям и обещаниям, правительство не поддалось жажде опасных и необычных предприятий. Его долг состоял в том, чтобы восстановить спокойствие человечества и посредством крепких и прочных связей сплотить ту великую европейскую семью, чья миссия — вершить судьбы мира».53 Возможно, это был самый лучший момент в его истории.

III. ПЕРЕДЕЛКА ФРАНЦИИ: 1802–03 ГГ

«В Амьене, — говорил Наполеон на острове Святой Елены, — я искренне верил, что моя судьба и судьба Франции решены. Я собирался полностью посвятить себя управлению страной; и я верю, что должен был творить чудеса».54 Это звучит как попытка снять пятна дюжины кампаний; но на следующий день после подписания Амьенского мира Джироламо Луккезини, прусский посол в Париже, доложил своему королю, что Наполеон намерен «обратить на пользу сельского хозяйства, промышленности, торговли и искусства все те денежные ресурсы, которые война одновременно поглощает и оскверняет». Наполеон, продолжал Луккезини, горячо говорил о том, что «каналы должны быть завершены и открыты, дороги должны быть сделаны или отремонтированы, гавани должны быть вырыты, города должны быть украшены, места отправления культа и религиозные учреждения должны быть наделены, общественное обучение… должно быть обеспечено».55 В действительности в этом направлении был достигнут значительный прогресс, прежде чем война вновь возобладала над строительством (16 мая 1803 г.). Налоги были разумными, собирались с минимальным количеством сутяжничества и жестокости и выливались в государственные контракты, которые помогали поддерживать процветание промышленности и занятость рабочей силы. Торговля быстро развивалась после снятия блокады Англией. Религия радовалась конкордату Наполеона с папством; Институт начал создавать общенациональную систему образования; закон был кодифицирован и соблюдался; управление достигло совершенства, граничащего с честностью.

Париж снова, как и при Людовике XIV, стал туристической столицей Европы. Сотни англичан, забыв о буйных карикатурах, высмеивавших Наполеона в британской прессе, преодолевали неровные дороги и бурный Ла-Манш, чтобы взглянуть на миниатюрного колосса, бросившего вызов и умиротворившего известные державы. Несколько членов парламента были представлены ему, и не в последнюю очередь — в августе 1802 года — прошлый и будущий премьер-министр Чарльз Джеймс Фокс, который долгое время добивался мира между англичанами и французами. Иностранцы были поражены процветанием, которое так быстро наступило после прихода Наполеона к власти. Герцог де Брольи назвал 1800–03 годы «лучшими и благороднейшими страницами в летописи Франции».56

«Моя настоящая слава, — вспоминал Наполеон, — это не сорок битв, которые я выиграл, ибо мое поражение при Ватерлоо уничтожит память об этих победах… Что ничто не уничтожит, что будет жить вечно, так это мой Гражданский кодекс».57 «Вечно» — нефилософское слово; но Кодекс стал его величайшим достижением.

Неисчерпаемая изобретательность дьявола периодически заставляет общество совершенствовать и переформулировать свои способы защиты от насилия, грабежа и обмана. Юстиниан попытался сделать это в 528 г. н. э.; но составленный его юристами Corpus Iuris Civilis был скорее согласованным собранием существующих законов, чем новой структурой права для меняющегося и укоренившегося общества. Проблема для Франции усугублялась юридической индивидуальностью ее провинций, так что нельзя было предположить, что закон, принятый в одном регионе, будет действовать и в другом. Мерлен Дуайский и Камбасерес представили Конвенту в 1795 году наброски нового единого кодекса, но у Революции не было времени на эту работу; столкнувшись с хаосом, она дополнила его тысячей поспешных декретов, которые оставила на какой-то светлый промежуток времени, чтобы привести в соответствие.

Мирные соглашения Наполеона с Австрией и Британией дали ему такую возможность, пусть и ненадолго. 12 августа 1800 года три консула поручили Франсуа Тронше, Жану Порталису, Феликсу Биго де Преаменю и Жаку де Малевилю разработать новый план согласованного национального кодекса гражданского права. Предварительный проект, предложенный ими 1 января 1801 года, Бонапарт направил руководителям юридических судов для критики и замечаний; через три месяца он был представлен Наполеону, а затем рассмотрен законодательным комитетом Государственного совета, возглавляемым Порталисом и Антуаном Тибодо. Пройдя через все эти испытания, Кодекс был рассмотрен, титул за титулом, всем Советом на восьмидесяти семи заседаниях.

Наполеон председательствовал на тридцати пяти из них. Он отрицал свои знания в области юриспруденции, но пользовался умением и юридической эрудицией своего коллеги-консула Камбасереса. Он принимал участие в дискуссиях со скромностью, которая очень нравилась Совету и удивляла его в более поздние годы. Они вдохновлялись его пылкостью и решительностью и охотно соглашались на то, чтобы