между Женевским озером и перевалом, — пока не увидел, что отправлена последняя посылка с припасами. Затем он проехал верхом до основания и вершины; там он остановился, чтобы поблагодарить монахов за то, что они освежили его войска; затем он скатился вниз по склону на своем шинели и 21 мая присоединился к своей армии в Аосте. Ланн уже одолел австрийские отряды, встреченные на пути. 2 июня Наполеон во второй раз вошел в Милан как победитель австрийского гарнизона; население Италии встретило его как прежде; Цизальпинская республика была радостно восстановлена. Обращенный в магометанскую веру, завоеватель созвал собор миланской иерархии, заверил ее в своей верности Церкви и сказал, что по возвращении в Париж заключит мир между Францией и Церковью. Обезопасив таким образом свой тыл, он мог детально продумать стратегию своей кампании.

Оба командующих нарушили главный принцип стратегии — не разделять имеющиеся силы за пределами возможности быстрого воссоединения. Барон фон Мелас, разместив свою главную армию в Алессандрии (между Миланом и Генуей), оставил гарнизоны в Генуе, Савоне, Гави, Акви, Турине, Тортоне и других точках возможного нападения французов. Его тыловое охранение, отступавшее из Ниццы, чтобы присоединиться к нему, преследовали 20 000 французов под командованием Суше и Массены, которые бежали из Генуи. Из 70 000 австрийцев, перешедших через Апеннины из Ломбардии в Лигурию, только 40 000 были доступны Меласу для встречи с Наполеоном. Часть из них он отправил на захват Пьяченцы как необходимого пути отхода к Мантуе в случае поражения его основной армии. Наполеон также опасно разделил свои силы: 32 000 он оставил в Страделле для охраны Пьяченцы; 9000 — в Тессино, 3000 — в Милане, 10 000 — вдоль течения По и Адды. Он пожертвовал объединением своей армии ради желания закрыть все пути отхода для людей Меласа.

Его генералы сотрудничали, чтобы спасти эту тупиковую политику от неподготовленности Наполеона к главному сражению. 9 июня Ланн вывел 8000 человек из Страделлы и столкнулся с 18 000 австрийцев, двигавшихся к Пьяченце. В дорогостоящем сражении при Кастеджио французы были отбиты, хотя Ланн, залитый кровью, все еще сражался в фургоне; но вовремя подоспел свежий отряд из 6000 французов, чтобы превратить поражение в победу под Монтебелло. Два дня спустя Наполеон был обрадован прибытием из Египта одного из своих самых любимых генералов, Луи Дезе, «который, возможно, был равен Моро, Массене, Клеберу и Ланну в военных талантах, но превосходил их всех в редком совершенстве своего характера».40 13 июня Наполеон отправил его с 5000 человек на юг, в Нови, чтобы проверить слух о том, что Мелас и его люди бегут в Геную, где британский флот мог бы дать им спасение или подкрепление в виде продовольствия и снаряжения. Таким образом, основная армия Наполеона была еще более ослаблена, когда 14 июня произошло решающее сражение.

Именно Мелас выбрал это место. Недалеко от Маренго, деревни на дороге Алессандрия — Пьяченца, он заметил огромную равнину, на которой можно было объединить 35 000 человек, все еще имевшихся в его распоряжении, и двести артиллерийских орудий. Однако, когда Наполеон достиг этой равнины (13 июня), он не обнаружил никаких признаков того, что Мелас собирался отступать из Алессандрии. Он оставил в Маренго две дивизии под командованием генерала Виктора и одну под командованием Ланна, с кавалерией Мюрата и всего двадцатью четырьмя пушками. Сам он повернул со своей консульской гвардией к Вогере, где договорился встретиться со штабными офицерами из своих разрозненных армий. Когда он подошел к Скривии, то обнаружил, что она настолько разбухла от весенних паводков, что отложил свой переход и заночевал в Торре-ди-Гарофоло. Это была удачная задержка; если бы он продолжил путь в Вогере, то, возможно, так и не успел бы добраться до Маренго, чтобы отдать приказ, который спас положение.

Рано утром 14 июня Мелас приказал своей армии выступить на равнину Маренго и с боями пробиваться к Пьяченце. Тридцать тысяч человек застали врасплох 20-тысячную армию Виктора, Ланна и Моро; французы, несмотря на свой обычный героизм, отступили перед уничтожающим артиллерийским шквалом. Наполеон, разбуженный в Гарофоло грохотом далеких пушек, послал курьера вызвать Дезе из Нови; сам он поспешил в Маренго. Там 800 гренадеров его гвардии бросились в бой, но не смогли остановить австрийцев; французы продолжили отступление к Сан-Джулиано. Мелас, желая успокоить императора, отправил в Вену сообщение о победе. То же сообщение было распространено в Париже, к ужасу населения и радости роялистов.

Они рассчитывали обойтись без Дезе. По дороге в Нови он тоже услышал грохот пушек. Он сразу же повернул назад свои 5000 человек, последовал за звуком, быстро продвигался вперед, к трем часам дня достиг Сан-Джулиано и обнаружил, что его братья-генералы советуют Наполеону отступать дальше. Дезе протестовал; ему сказали: «Сражение проиграно»; он ответил: «Да, битва проиграна, но сейчас только три часа; есть время выиграть еще одну».41 Они уступили; Наполеон организовал новую линию атаки и поскакал среди войск, чтобы восстановить их дух. Дезе возглавил атаку, подставил себя под удар, был ранен и упал с лошади; умирая, он приказал своему командиру: «Скройте мою смерть, она может расстроить войска»;42 Напротив, узнав об этом, они бросились вперед, крича, что отомстят за своего вождя. Но и в этом случае они встретили почти непреклонное сопротивление. Видя это, Наполеон передал Келлерману, чтобы тот отправился на помощь со всей своей кавалерией. Келлерман и его люди обрушились на фланг австрийцев с дикой яростью, рассекая его надвое; 2000 из них сдались; генерал фон Зак, командовавший вместо отсутствующего Меласа, был взят в плен и передал свою шпагу Наполеону. Мелас, вызванный из Алессандрии, прибыл слишком поздно, чтобы повлиять на результат; он вернулся в свой штаб с разбитым сердцем.

Наполеон не мог нарадоваться. Он тяжело переживал смерть преданного Дезе; среди 6000 французов, лежавших мертвыми на равнине Маренго, было много других офицеров. Не утешало и то, что в тот день там погибли 8000 австрийцев; это был меньший процент австрийцев, чем погибших французов.*

15 июня барон фон Мелас, видя, что остатки его армий не в состоянии возобновить сражение, попросил Наполеона об условиях перемирия. Они были суровыми: австрийцы должны были эвакуировать всю Лигурию и Пьемонт, а также всю Ломбардию к западу от Минчио и Мантуи; они должны были передать французам все крепости в сдавшихся областях; австрийским войскам разрешалось уйти со всеми воинскими почестями, но только в той мере,