Шрифт:
Закладка:
Увиденное дальше на мгновение повергло меня в ступор. Липкий, противный страх пополз по позвоночнику. Меня передернуло, и в горле застрял ком, лишив возможности даже пискнуть. Да, Гобер уже говорил о подобной возможности, и я даже соглашалась с ним где-то на задворках сознания. Просто не хотела верить. Я мотнула головой, будто была способна прогнать это видение, но оно конечно же никуда не делось.
Я вновь бежала по каменистой земле, но только сейчас видела саму себя со спины. Арман в плаще и еще без капюшона преследовал меня. Я невольно перевела взгляд на мужчину, которого держала за руку. Он смотрел на себя с презрением и страхом, но меня еще не узнавал. Он еще не понял. Неосознанно я вытащила свою руку из его ладони и зажала рот рукой, ощущая, как горячие слезы хлынули из глаз. Невероятная боль пронзила сердце, и я не могла уже с ней совладать.
– Это был ты, – пробормотала я, глотая слезы.
Арман медленно повернул ко мне свое лицо, на котором застыл ужас. Там на заднем плане юный Дюваль уже повалил свою жертву на землю.
– О чем ты?
– Это действительно был ты…
Дюваль тряхнул головой и попытался прикоснуться ко мне, но я отшатнулась и сказала:
– Смотри!
Меня разрывало на части, мысли сводили с ума, а тело будто одеревенело. Я любила Армана, любила, как никого и никогда ранее. Во мне боролись понимание происходящего и непринятие его. Я слышала крик юной девушки, которая была уничтожена в ту ночь, но смотрела только на Армана. Он схватился за голову, когда осознал всю тяжесть своего поступка, но все еще не узнавал меня.
– Посмотри ей в лицо… – прошептала я, срываясь на рыдания. – Посмотри ей в лицо!
Арман в страхе и удивлении посмотрел на меня, а потом сделал, как я просила. Стоило Дювалю рассмотреть девушку, которую он истязал, а потом и распознать знакомые черты, как его собственное лицо исказила уродливая гримаса ужаса.
– Это ты… – с трудом выговорил он и упал на колени. – Это была ты…
Из глаз Армана потекли слезы, он согнулся пополам и заскулил, касаясь лбом земли. Этот звук причинил мне новую боль, я и сама хотела кричать и от отчаяния рвать на себе волосы. Я подавила порыв подойти и утешить любимого мужчину. Я, так же как и он, оказалась уничтожена снова. Мой мир рухнул, и теперь я не была уверена, что смогу еще раз выбраться из-под его руин.
– Ты была… – не своим голосом произнес Арман.
– Твоей первой жертвой.
Стоило мне произнести эти слова, как мы вновь оказались на террасе дома мсье Шаплена. Только ворвавшись в настоящее, я осознала смысл сказанных мною слов, и он обрушился на меня всей своей тяжестью. Первая жертва.
– Гобер был прав, – пробормотала я. – Тот, кто напал на меня, продолжил свои преступления в Париже.
Этого удара я не смогла выдержать. Ноги подкосились, в глазах потемнело, а потом я провалилась в темноту.
Каланки
Я очнулась, ощущая холод и сырость, а еще что-то, впивавшееся в спину. Распахнула глаза и чуть не взвизгнула, осознавая, где нахожусь. Мерный шум волн, поблескивающие от накрапывающего дождика известняковые скалы и каменистая почва. Я вскочила на ноги и обняла себя руками, чувствуя, как тело мерзнет и дрожит от ужаса. Я узнала это место мгновенно. Даже, казалось, все та же луна смотрела на меня с пасмурного неба.
На мне была только шелковая сорочка, ноги босые. На земле, рядом с тем местом, откуда я только что встала, лежал букетик белых цветов, названия которых я не знала.
По спине пробежал мороз. Как я здесь оказалась? Где Арман? Патрис? Услышала шаги и в ужасе обернулась. Ко мне медленно приближалась фигура в плаще, только капюшона на голове в этот раз не было. Беззвучный крик застрял в горле, я не могла пошевелиться, ощущая, как тело сковало льдом.
А потом вернулись воспоминания о разговоре в доме Шаплена, вернулась всепоглощающая боль, острые шипы которой снова и снова вонзались в сердце. Невыносимая мука вызвала стон.
Когда скупой лунный свет осветил лицо фигуры в капюшоне, я не хотела верить своим глазам. Глупая душа будто рванулась навстречу, но я справилась с ее порывом.
– Арман… – не то провыла, не то проскулила я, с силой стискивая ткань сорочки на груди.
Сердце горело, и я горела вместе с ним. Слезы душили меня, а вокруг пылал мой мир. Тот, в который я наивно поверила. Любимое лицо сейчас казалось каменным, его глаза были пусты. Воспоминания о первой встрече, первом танце и поцелуе сами полезли в голову. Пришлось до крови прикусить губу, чтобы не завопить в голос. В этот раз я не просто надломилась, я сломалась.
– Что ты собираешься со мной делать? – спросила не своим голосом.
Не то чтобы я хотела знать подробности, просто мне в приступе мазохизма захотелось услышать любимый голос. Будто он смог бы развеять все это безумие.
– С тебя все началось, на тебе и закончится, – холодно сказал Арман, и я проглотила рвавший горло вопль.
– А закончится ли? – спросила я. – Жажда крови не даст тебе покоя. Ты не насытишься…
Я говорила сейчас не с Арманом, а с силой, что одурманила его. Будто это были два совершенно несвязанных существа. Мой разум, мое сердце и душа никак не желали видеть в любимом человеке насильника и убийцу. Я разрыдалась в голос, вспомнив, что видела собственными глазами, кто напал на меня восемь лет назад. Горе уже не помещалось внутри, но я не знала, как освободиться от него.
– Ты не мог… – глотая слезы, пробормотала. – Ты не мог…
Меня разрывало надвое. Сознание боролось с сердцем. Милый, добрый, искренний, такой заботливый Арман, мой Арман не мог всего этого натворить. Глаза лгут, факты лгут. Он не убийца. Мужчина, который стал моим светом во тьме, справился бы с этим, он бы устоял, он бы поборол мрак.
«Не теряйте веры, милое дитя! Ни в коем случае не теряйте ее. Даже когда окажетесь во мраке и подумаете, что все рушится. Не впускайте тьму, боритесь за себя и своих близких! Не всегда все именно так, как кажется». Слова мсье Броссара врезались в голову и навязчиво закружили, разгоняя все прочие.
– Даже если окажетесь во мраке… не теряйте веры, – прошептала я, а потом, превозмогая боль, утерла слезы и сжала руки в кулаки. – Арман, очнись! Арман!
Я понимала, что слепо верить словам безумного старика – это сущая глупость, но, кроме той самой веры, у меня больше ничего не осталось в жизни. Я во мраке, в жутком, непроглядном, в смертельно опасном. Вера – мое единственное оружие.
– Арман, посмотри на меня! Арман, это я!
Зажмурилась от того, как глупо себя чувствовала. С кем, с чем я боролась? С магией? С темной силой? С неуемной жаждой крови? Все это, все безумие! Отвергая факты, не обращая внимания на то, что видели мои глаза, я вновь выбрала веру в Армана.
Дюваль шагнул ко мне и в лунном сиянии его глаза заставили сердце дрогнуть от страха. Я чуть было не отступила на шаг, но сдержалась. Вместо этого обхватила лицо Армана своими холодными ладонями и заглянула во тьму. Под пальцами чувствовала, как стремительно несется его кровь по венам. Разве так бывает?
