– Вы можете вернуть мои воспоминания? – спросил Арман и порывисто вскочил с дивана.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – сказал Патрис. Он скривился и поднял вверх указательный палец правой руки, в которой держал бокал с напитком. Этот жест выглядел двояко, будто брат действительно считал, что Арману не стоит возвращать воспоминания, и при этом сам желал их возвращения.

– Не стоит копаться в прошлом, молодой человек. Лучше разобраться в настоящем. Ваша магия не спит, как мы думали ранее, и в Марселе она становится сильнее.

– Что вы о ней знаете? – спросила я, осознав, что мсье Шаплен может хоть как-то пролить свет на происходящее.

– Немного, – с сожалением сказал он. – Она сильна. Она пьянит. Представляете, что с ее помощью маг может управлять людьми?!

– Почему вы сказали, что в Марселе она сильнее? – перебил его Патрис.

– Потому что так и есть, – вздохнул мсье Филипп. – Здесь ваши корни.

– Вы что-нибудь знаете о провалах в памяти? – спросила я.

– Ну… знать-то не знаю, но предположить могу. Вероятно, так случается, когда сила берет верх и маг уже не может ею управлять. Она будто подчиняет себе и на какое-то время делает мага своим рабом. Однако в плюсе все, как бы жестоко это ни звучало. Тьма получает свободу, а маг наслаждается дурманящей его безграничной силой. Дикая, будоражащая смесь. И к тому же очень опасная. Но с магией крови не справляются единицы. Слабые, болезненные умы, безвольные, я бы даже сказал. Как правило, этим редким даром можно без труда управлять и у большинства магов, которым он достался, не возникает никаких проблем.

– Я бы с вами не согласился, – сказал Патрис, – но сейчас спорить не время.

– Мсье Дюваль говорил, что дар можно приобрести с помощью заклятия, – сказала я. – Что будет в таком случае?

– Прекрасный вопрос, мадемуазель, – сказал мсье Шаплен и посмотрел на Патриса, будто давая понять, что спор еще можно будет возобновить. – Вот как раз в таких случаях чаще всего и возникают проблемы. Это что-то вроде отторжения. Когда сила не принадлежит магу и не создана для него. Как-то так, я думаю.

– Мы пришли сюда не за лекцией по теории магии, – недовольно сказал Патрис. – Да и кто назвал вас экспертом в этом вопросе?

– Никто, – ответил хозяин дома. – Я лишь рассказал, что знаю.

– Кому вы продали машинку? – нетерпеливо дернулся Патрис, а потом с громким стуком поставил бокал на столик.

– Я не знаю, кто ее купил, – ответил Шаплен, и в этот раз я ему поверила. – Она была куплена через подставных лиц.

Долго и сурово вглядываясь в его лицо, Патрис, похоже, пытался понять, не были ли слова хозяина дома очередной ложью. Определившись, он обратился к нам с Арманом:

– Больше нам здесь делать нечего.

– Постой, – твердо сказал ему Арман, а потом повернулся к мсье Филиппу. – Мое состояние здесь ухудшается. Я чувствую, как сила внутри меня звенит, она хочет вырваться. Что, если я не смогу с ней справиться?

– Тогда она сведет вас с ума, – с сочувствием сказал Шаплен, глядя почему-то на Патриса. Хотел предупредить старшего брата о скором безумии младшего?

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила я с мольбой.

– Не знаю, мадемуазель. На мой взгляд, у любого безумия есть что-то вроде отправной точки. Может, вернуться к ней? Отыскать причину? То, что запустило процесс?

– Бред какой-то, – сказал Патрис.

– Возможно, – согласился Шаплен. – Я ведь действительно не эксперт. Ваш брат дрожит, ему нужен покой.

После этих слов я перевела взгляд на Армана. Его действительно трясло. Снова вздулись вены, он побледнел и схватился за голову.

– Что его терзает? – спросил Шаплен, помогая ему присесть обратно на диван.

Я почему-то сразу поняла, о чем именно спрашивал мсье Филипп. Дело было не в буйстве магии Армана, а во внутренних переживаниях, которые он носил в себе постоянно. Я зажмурилась, решаясь, а потом выдохнула и быстро заговорила:

– Мы не просто так приехали. Машинка привела меня на место убийства, жестокого убийства, которому предшествовало изнасилование… – Последнее слово далось нелегко. Это место, все эти разговоры и события вновь и вновь воскрешали мою боль. – Убийство было не единственным… в общем, жертв несколько. Убиты в очень странных местах… у «Врат ада» Родена, на Аренах Лютеции. Простите, я знаю только о двух местах, где убивали остальных, мне неизвестно.

– Места с очень сильной энергетикой, – хмуро сказал Шаплен. – Для мага просто подарок. И кровь. Вы думаете?..

– Да. Там еще была связь с культом… В общем, это очень сложно. Так вот, Арман боялся… то есть боится…

– …Что причастен к этим убийствам? – закончил за меня мсье Филипп.

– Да, – выдохнула я. – Он не помнит, что натворил несколько лет назад. Боится, что способен совершить ужасное. Это терзает его.

Я повернулась к Патрису, лицо которого застыло в странном выражении. Оно меня ужаснуло, хоть я и не смогла распознать эту эмоцию сразу.

– Верни ему память, – попросила я. – Перестань мучить брата!

– Ты уверена? – холодно спросил он, и от его ледяного тона моя решимость дрогнула. – Абсолютно? А ты не думала, что воспоминания могут его уничтожить? Не думала, что мир моего брата рухнет? А может, и не только его.

– Пусть так, – сказала я, – но это лучше, чем неизвестность.

– Воля твоя, – пожал плечами Патрис.

Арман говорил истинную правду – братскими чувствами тут и не пахло. Конечно, поведение Патриса можно было оправдать тем продолжительным временем, в котором эта семейная проблема варилась и переваривалась. Но это с натяжкой. Чувства Армана будто совсем не трогали его старшего брата.

Патрис подошел к дивану, еще раз взглянул на меня, будто желая убедиться, что я не передумала, и присел на корточки возле Армана, который едва держался, сжимая зубы.

– Ну, братец, твоя пассия так захотела…

– Стой! – остановила я Патриса. – А я могу увидеть?..

– Ты хочешь увидеть, что он сделал? – удивился Дюваль. – Собственными глазами?

– Он сам не расскажет, и тогда я не смогу ему помочь…

Что-то странное вновь промелькнуло в глазах Патриса, а потом он кивнул. Я присела рядом с Арманом и вложила свою ладонь в протянутую руку Патриса. Другой рукой он коснулся брата. Некоторое время ничего не происходило, кроме того, что я чувствовала, как Арману становится легче. Он начал дышать ровнее, взгляд приобрел осмысленность. Прежде чем он успел возразить, Патрис снял с его памяти блок.

Сначала нас швыряло из воспоминания в воспоминание. Я будто смотрела со стороны на то, как Арман кутил, ввязывался в драки и переживал примерно такие же приступы, как сейчас. В этих воспоминаниях мы были вместе, я держала сегодняшнего Армана за руку и страдала вместе с ним. Мы видели многочисленных женщин и бездумные демонстрации магических сил где попало и кому попало. Временами рядом был Тьери. Он как мог пытался уберечь друга, но выходило не всегда. Доходило даже до драк между ними. Нужно отдать Тьери должное, он будто все понимал и, стиснув зубы, терпел выпады друга в его адрес. Арман все сильнее сжимал мою руку, в то время как в прошлом приступы стали почти постоянными. Арман проявлял нетерпение и даже грубость по отношению к женщинам. Глядя на это, я чувствовала, как болезненно сжималось сердце. Я повторяла себе, что это вроде болезни, неконтролируемое, то, чем он не мог управлять. Конечно, менее жутко от таких мыслей не становилось. На миг совершенно неожиданно в голове промелькнуло, что был провал и в этой веренице фрагментов из жизни Армана. Будто все еще чего-то не хватало. Я отбросила эту мысль и продолжила молча наблюдать.