– Мы никому не расскажем! – заступилась я за своего жениха. В конце концов, мы долго были в дороге, где ни уединиться, ни даже поцеловаться. Ладно-ладно, последние дни мне было вовсе не до поцелуев. Ибо дирижабль – это мой личный ад.

– Тогда и я с вами! – упрямился Тео.

– У твоего камердинера разве нет своей спальни? – Гедеон не из тех, кто отступается от своего.

– Есть, но...

– Вот и отлично! – мой возлюбленный похлопал Тео по плечу. – А если захочешь ночевать с нами, знай: когда ты и твоя невеста уединитесь в интимной обстановке на брачном ложе, мы с Жу бесцеремонно ворвёмся к вам и возляжем рядом.

И Тео тяжко вздохнул. Двое против одного – исход очевидный.

– Тео, а как мы тебя назовём? – вдруг вспомнила я. Должна же я знать по именам обоих своих камердинеров.

– Судя по черноте его волос, имя должно быть квакское[1], что-нибудь типа Мухаммеда или Махмута, – подсказал мой любимый Чен.

– Мне нравится первое! Можно ещё сокращённо называть Мухой!

– Я отказываюсь! – заявил мой бедный братец.

– Тогда я больше не Чен, а Жу – не ты!

Тео обречённо поник плечами, а ещё спустя пару минут мужчины оставили меня одну. Должны же новые камердинеры выучить, где находится кухня, где бытовка уборщиц, а где прачечная и склад чистого белья.

«Дожила, душенька, – подумала я про себя. – Два принца – твои камердинеры».

«Не о том думаешь, – влезла ко мне в мысли Вторая. – У тебя есть уникальный шанс стать королевой сразу двух крупных государств! А ты, трусливая жопа, профукиваешь собственное величие!»

«Допустим, стану я королевой, и что? Это сделает меня счастливее?»

«Ты сначала стань!»

«А я не хочу!» – заявила ей я.

«Зато я хочу!» – рвалась из кожи вон Вторая.

Этот спор мог длиться бесконечно, поэтому возвращению кого-то из своих я обрадовалась и даже вышла встретить их в гостиную. Но это оказались не Чен с Мухой и даже не папаша, а какой-то благородного вида и ещё весьма крепкий старикан.

– Неужели я дожил до этого дня? – чётко, но с привкусом горечи и волнения сказал он, глядя на меня.

Я судорожно искала в памяти, что это за чел, и как к нему обращаться, но – вот, засада! – не помнила!

– Я могу вам чем-то помочь? – выдала я нечто совсем не королевское.

– Уже... – старик как-то странно покачивался, руки его тряслись, и я испугалась, как бы он не отдал Гове душу прямо здесь и не устроил нам дополнительных проблем.

– С вами всё в порядке?

– Лучше не бывает! – он сделал несколько шагов и остановился в полутора метрах от меня. – Чувствую силу рода! О, боже, наконец-то я знаю, что она не утрачена!

– Да, очень радостная весть, – пробормотала я невпопад.

– Одновременно живы три полносильных носителя дара. Это невероятная редкость и удача!

Понятно. Этот дед знает, кто я. Для полного счастья осталось узнать, кто он. Я и спросила:

– Вы старый король, да?

– Я твой дедушка, дитя. И я виноват в том, что много лет назад мы тебя потеряли.

___________________

[1] Квакские горы – где живут горцы, квакские народы.

Глава 42. Это не то, что ты подумала!

Тадеуш Старз, как представился мне дедан, так и не поведал мне душещипательную историю о том, как обрёк сына на страдания, заставив его вернуть родовые артефакты. Никакой конкретики. Зато каялся как распоследний грешник!

Папашка мой что ли попросил его?

В общем, родственных чувств к дедку у меня не родилось.

Если уж накосячил в жизни, не стоит оправдываться. Покаялся и всё.

А все эти танцы вокруг меня и заверения, что меня любили бы даже без дара, – фигня.

***

Утром мы позавтракали в покоях Тео, затем до обеда отрабатывали с Куем и папашкой повадки и манеры кронпринца. И так меня это вымотало, что я порой думала: может, ну их, эти родственные связи? Шучу, конечно, но стать братцем – слишком уж заморочено.

В качестве подстраховки Чжун Куй, помимо грима, наложил иллюзию на моё лицо и голос, чтобы окружающие, не владеющие магией, видели во мне подлинного Тео.

На вопрос, почему нельзя было ограничиться одним заклинанием, на меня посмотрели, как на дурочку, объяснив, что фигуру, повадки и жесты скопировать невозможно, а любой обученный маг обнаружит на мне личину.

Мне осталось только вздохнуть и набраться терпения.

За обедом мы увиделись с Нотешей. На меня она даже не глянула, а вот Гедеон, то есть Чен, стоявший возле стены за моей спиной, отчего-то привлёк её внимание.

Это была не трапеза, а пытка ревностью! Какого хрена мы вырядили Гедеона в рыжего узкоглазого синтаёзу, спрашивается?

Вон, Нотеша как плотоядно на него смотрит.

Гадюка! Она ведь точно не узнала принца?

Да нет... Он настолько качественно загримирован, что даже я бы не догадалась, а уж мне и походка его известна, и мимика.

Получается, обманул нас старый Куй по поводу нелюбви Нотеши к рыжим синтаёзам.

После обеда голодные камердинеры в лице Тео и Гедеона сопровождали меня до покоев, и с нами увязалась Нотеша.

– М-м-м, симпатичный рыжик. Оказывается, они не все уроды. Вроде узкоглазый, а что-то в нём есть! – высказалась она, оглядываясь на моего жениха и строя ему глазки. – Я у тебя его забираю в ласковое пользование.

– Чен – воспитанник господина Чжуна Куя. Он скопец, и не подойдёт для твоих игр, – придумала я действенную отмазку.

Гедеон подавился воздухом и выпучил на меня раскосые чёрные глазищи.

Ну, а что? Должна же я была как-то спасти его от озабоченной сестрицы. А в отмазах все средства хороши.

– Да? – Нотеша всерьёз опечалилась, сделала бровки домиком, уголки губ опустила. – Жа-а-аль... Значит, всё-таки урод! – и, махнув высоким хвостом с кудряшками, она оторвалась от нашей процессии.

– Спасибо, любимая, – сквозь зубы процедил Гедеон.

– Пожалуйста. Я старалась! – отозвалась я милым голоском Тео.

– Я... заметил.

***

После обеда издевательство надо мной продолжилось, только без короля, а то его внимание к сыну сочли бы подозрительным.