— Зачем?

— Наши ведуны говорят о силе крови, — пожал плечами северянин. — но я думаю, что все проще. Когда ты видишь перед собой медведя, у которого в предках было три поколения сильных и могучих медведей, то он будет отличаться от своего сородича, который не может похвастаться подобным.

Сурово, но справедливо. Собственно — как и все в здешнем краю.

— Если в роду есть три поколения воинов, то такой ребенок начинает учебу у ведунов.

— У магов?

Бадур пожал плечами.

— Не знанию о сокрытом, — пояснил он. — ведуны помогают нашему телу стать крепче. При помощи различных трав, смесей, мазей и… не самых безболезненных процедур. Это длится около девяти лет с шести до пятнадцати. И выдерживают подобное лишь двое из дюжины. Остальные… уходят домой. Становятся охотниками или ремесленниками.

Учитывая, что Бадур обладал телом крепости ничуть не слабее, чем у Хаджара, то можно было лишь догадываться, что именно варили местные волшебники. Хотя, взять ту же Дубраву и её мазь.

— Затем воин отправляется в Твердыню.

— А Твердыня это…

Бадур ответил не сразу. Он отвернулся и посмотрел куда-то на запад, в сторону горизонты, скрытого за холмистыми землями, укрытыми бесконечными ледяными покровами.

— Когда-то, много-много лет назад, наш край процветал, генерал. Здесь были города и страны. Целые народы с разными языками и своими традициями. Но бесконечные войны и усобицы привели к тому, — северянин вздохнул. — к тому, что ты видишь сейчас. На все наши земли не наберется и полсотни деревень, а уж про города… из тех, что еще уцелели и не сожрали сами себе остался лишь один — Твердыня. Да даже я из детства помню его совсем иным, чем он есть сейчас. Не пройдет и десяти лет, Хаджар, как рухнет наш последний оплот, и мы превратимся в дикарей, а затем… конец един, генерал. И, да услышат меня праотцы, я не знаю, к добру или нет, что в бою с сыновьями Феденрира не встретил свой конец. Погибнув в бою, защищая родных, я хотя бы смог бы прийти к дому предков с гордо поднятой головой.

Хаджару не надо было думать искренен Бадур или нет — глаза северянина, полные тоски и чего-то граничащего с безысходностью, говорили за него.

— Но сейчас не об этом, — спохватился северянин.

Глава 1796

— В Твердыне следующие пять лет будущий воин изучает воинское искусств, — продолжил Бадур. — Его обучают старые воины, которые смогли обрасти сединой, что является лучшим доказательством их мастерства.

— Я думал, что у вас сейчас нет войн.

— Войн нет, — кивнул Бадур. — но с каждым новым сезоном все меньше дичи, не говоря уже о том, что деревни, которые смогли сохранить земли пригодные для возделывания — их единицы. И несмотря на то, что они крупнейшие и богатейшие, им приходится содержать довольно весомое количество стражи, потому как с приходом зимы на них набрасываются орды голодных и умирающих.

— С приходом зимы? — переспросил Хаджар и оглянулся, осматривая снежные просторы. — А сейчас…

— Сейчас начало осени, — немного снисходительно улыбнулся Бадур, а после того, как Хаджар закашлялся от удивления, и вовсе рассмеялся, когда же успокоился и утер выступившие слезы, то произнес добродушно. — Южане…

Хаджар только покачал головой. Если так в здешних местах выглядела осень, то он десять раз подумал перед тем, как оказаться здесь в разгар зимнего сезона.

— Вместе с воинами, — голос северянина чуть притих. — воина обучают старшие ведуны. Они учат как найти в себе свет терны, а затем слить с ним себя. Не все справляются и с этим. К примеру я чувствую, генерал, что ты еще не полностью слился со светом терны.

Хаджар этому даже не удивился.

— Сколько из пяти лучей ты смог объединить? — спросил Бадур.

— Три, — ответил Хаджар.

— И какие?

Генерал пожал плечами. Он понятия не имел, как их называли местные. Потому что не знал, есть ли название в принципе. То, что он сам именовал их Сердце, Волей, Душой, Разумом и Силой еще ни о чем не говорило.

— Что же, если у нас будет время, я могу рассказать тебе о лучах света терны, но это сложный и длинный разговор — на него сейчас времени нет.

Хаджар снова просто кивнул.

— Так вот, — продолжил Бадур, продолжая подпирать могучим плечом шаткий деревянный навес колодца. — После того, как воин обретет свет терны, воины обучают его силе души. И это последний этап, перед тем как в наших краях можно именовать себя воином. И обычно из сотни тех, кто приходит в Твердыню, из неё воинами выходят не больше пяти, в лучшие годы — семи человек.

Хаджар теперь лучше понимал, о чем говорила Дубрава. Чтобы стать воином во внешнем мире тоже требовался талант, но имелись и обходные пути в виде большого количества ресурсов или удачи. Например встретить какой-нибудь артефакт или особую технику медитации, но или попросту родиться в богатом роду, где тебя будут выращивать подобно цветку в саду.

Здесь же, в Северных Землях, все зависело от сразу множества факторов, причем самый важный из них зависел совсем не от человека, а от его предков.

— А если в роду не было воинов, а ребенок крепкий и стойкий? — решил поинтересоваться Хаджар.

— Такое бывает, — подтвердил Бадур. — пусть и редко. Таких тоже обучают.

— А ведуны…

— Я про них мало знаю, — перебил северянин. — они тоже обучаются в Твердыне, но их пути — не мои пути. Мне, во время учебы, было достаточно собственных проблем, чтобы тратить время на пустое любопытство.

Во внешнем мире сказали бы, что это глупо и недальновидно, но в этом краю… без подобной прагматичности сильно долго не проживешь.

— Теперь я могу ответить на твой вопрос про скверну, генерал, — сказал Бадур, напоминая с чего вообще начался их разговор. — В самом конце, перед тем как открыть ученику последние тайны силы души, его проверяют на те качества, что невозможно понять даже самому искреннему и честному человеку. Потому что никто из нас не знает, как он поведет себя в момент искушения, пока его не начнут искушать.

Хаджар мог с этим согласиться. За свою жизнь он