доволно же премудрыми своими учении и от притчей приводяше,

и вся подробну от божественных писаний ему сказоваше.

И правило веры постнаго воздержания ему вручив,

мнишескаго образа благолепия предание поручив.

В пустыню свою паки Варлам ис полаты отходит,

аки пастыр некий, заблуждынее овча обрет, исходит.

Скорбяше же зело Иасаф о разлучении учителя своего,

иже той един в полате сир оста без сего.

Тмами выну боряся с прещении отеческими,

и злохитрыми того козньми всяческими.

Люте паки подав совет Февда царю Авениру,

иже от сего бывает падение всему миру.

Избранных девиц красотою повелевает ко Иасафу ввести,

да сим пленит душу его и от веры Христовы может отвести.

Вся же сия он силою божиею одолеваше

и сопротивныя духы весма побеждаше.

Познав Февда волшебная своя хитрости тщетны,

уклоняется от нечестия в щедроты божия неисчетны.

Уверився от Иасафа яко той владыка и господь кающихся приемлет,

оставив своя вся неподобная дела, и пустыню восприемлет,

царевы же маловременныя место славы, рещи, и чести,

желая вечныя, в поте трудов бе и слез яже не исчести.

В печали же бывшу царю Авениру сущу,

яже и богы своя, и премудрыя вития ни во что имущу.

О таковых случаех изумеся царь Авенир и, сетуя,

созва ближних своих, приступник наветуя.

Да советы многия о сыне его наричют ему,

что сотворити весть он отец сему.

Арахия же сказуется, раду полезну подав царю,

еже сим последи вси улучают света зарю.

Во отделение царства и градов советует ему дати

сынови своему Иасафу, во область особь преподати.

Еже тако обще всех и посполито радою бысть[329],

даже и держава его царственная благоденственна пребысть.

Умаляшеся ли царство и дом отца его оскудеваше,

применен же и царь тоя державы, Авенир, нечестием бываше.

И сего ради восписоваят, молит и просит верне

возлюбленнаго своего сына, еже быти и ему с ним благоверне.

Приим же Иасаф писания, в ложницу свою входит,

и, пад пред содетелевым образом, слезы излияв, исходит,

и в царство отца своего тщателне путь подвизает,

его же отец слыша издалеча грядуща, срете, облобызает.

И праздник ради сына пришествию его достолепне торжествует.

Поверже кумиры полаты своея, и к тому им не жертвует.

И церкви вместо капищ повелением сего устрояются,

царя же самого архиереи огласив божествене состраяются.

Сын отцу родитель крещением бывает,

да в породе жизни вечныя и той пребывает.

Таковая улучает верою и крещением царь Авенир,

ему же удивляется от благочестивых весь мир,

аще и тмою преж неверия велми был одержим.<...>

И паче всего о содеянных своих болезненно поскорбе,

иже в нечестии живыи о сем люте воскорбе,

край смерти на ложи царстем лежа на одре

и любезнаго своего сына зря при своей царрьстей бедре,

слез источники от сердечныя пучины, проливая,

и плачевныя потоки, аки реки мысленне изливая.

Нападшую же сицеву душевную печаль Авенира царя

облегчаше сын его, Иасаф, изнемогающа зря,

словесы утешителными воспоминая во всем:

«Вскую прискорбен еси, честный отче, о сем.

Не одолеют бо греси обращающагося к богу

и кающагося кого от злоб по премногу».

Воздав же благодарения царь Авенир всех владыце

и простер руце свои в покаяния пути толице:

«Владыко, человеколюбче, — глаголя, — прииме дух мой!»

И сия рек, царь Авенир предает дух свой.

Чюдно погребение Иасаф родителю своему творяше

и к будущим, простираяся, тещи, не почивая, скоряше.

От гроба же отца своего седмь дней не отступовая,

и не бе что вкушаше, ни покоя соннаго приимовая.

Умилен бе таков позор зрети,

слезами землю моча точию имети.

Стяжания же богатства требующим разда

и вся сокровища до конца изда.

В четыредесятый же день отча смерти

память ему творяше достоиныя чести.

Созва старейшины вся и люди градския,

седе на престоле державы суть царьския.

По обычаю же глагола всем вслух,

яко же усты его вещаше святыи дух:

«Се отец мои, царь Авенир, жития сего отиде,

яко един от нищих от державы своея изыде.

Ничто же ему с ним последова от сущих,

ни царьская слава и степень величества имущих.

Его же ни аз, возлюбленный его сын,

и никто же от прочих ему друг сим

помощи тамо удобне может

и от ответа суднаго изяти возможет,

но точию деяния чия какова будут,

таковы едины помощи во всех пребудут».

Послушати же паки всем повелевает,

кто при ево державе не пребывает:

«Друзи и братия! Людие господни, наследие святое

и священие царьское того пресвятое,

их же кровию своею честною

и смертию Христос бог нашь искупи пречестною,

древняя прелести избави нас

и от работы противнаго похмилова вас.

Сами весте выну мое житие,

отнели же Христа познах наше бытие,

раб ему сподобихся быти

и тому единому верою правою служити.

Все бо мое желание будущего жития,

един ко единому усердно тещи оного бытия,

безмятежною душевною тишиною

работати владыце моему истинною,

тем и благодатию божиею не всуе трудихся,

ни тщетны дни имея, иже в них родихся,

не точию же рождьшаго своего искрения сотворих к богу,

но и вас всех того содетеля уведети попремногу.

Время ми уже есть извещенная

делом к богу совершити обещанная.

Вы же убо ныне смотрите, еже царьствовати кому,

совершенно в воли господни пребывающим к тому».

Слух же о избрании новаго царя произыде во вся роды,

возмущаше абие повсюду вся народы.

Моляху прилежне Иасафа, с клятвами утвержающе,

на степени отца своего царствовати подтверждающе.

Той же, владыки их наследник, милостивне вещав,

сотворити им по прошению их обещав.

Отпустив народы, единаго от князь в полате удержа,

иже всех во благочестии жительства лепоты обдержа,

Арахия сказовашеся от писания предиреченнаго,

особ сего поим Иасаф