Шрифт:
Закладка:
«Точно ку-ку».
Бомж вытянул руку и покачал указательным пальцем. Светло-серые глаза смотрели с непонятной, вызывающей смятение укоризной.
– Если не пойдешь, будут страдать другие. Пойдем.
Злость ударила в голову. Роман сжал зубы, пересиливая желание пнуть бомжа в пах. Протяжно выдохнул и сказал, глядя ему в глаза:
– Отвали, урод. А то полицию вызову. Скажу, что убить угрожаешь.
Бомж встрепенулся, словно услышав что-то долгожданное.
– Это правильно! Помочь! Перерождение!
«Твою мааать… Ляпнул на свою голову».
Злость сбавила напор. Роман кинул быстрый взгляд на салон красоты. Туда, что ли, сбежать? Есть надежда, что бомж не попрется следом. Знал бы, что такая шиза нагрянет, не пошел бы встречать Юльку, потопал бы сразу домой…
Вышедшая из подъезда пожилая пара торопливо прошла мимо. Интересоваться, все ли в порядке, никто не спешил. Оно и понятно – калека на Тома Круза или хотя бы на Сергея Безрукова не похож, зачем время тратить?
– Пойдешь со мной? – не унимался бомж.
– Отвяжись, а? – зло проговорил Роман. – Куча народу не страдает. Другого найти – проблема, что ли?
Калека вздохнул – глубоко, разочарованно. Потом закрыл глаза (лицо стало пугающе отрешенным) и заговорил – медленно, как будто преодолевая себя.
– Значит, будут страдать те, кто рядом. Не позавидуешь… С этой минуты боги падших имеют право изменить твой мир. Предупреждение сделано, моя совесть чиста.
Он развернулся и пошел прочь, хромая на правую ногу. Роман следил за ним, затаив дыхание, – лишь бы не вернулся. Облегченно выдохнул, когда бомж исчез за углом дома.
«Сбрызнул, наконец-то… Тьфу, мудила, все настроение в говно!»
Он пнул бордюр носком кроссовки, вытряхивая накопившееся раздражение. Еще раз, сильнее.
Дверь салона красоты открылась, выпустив сияющую Юльку. Зацокали каблучки, жена спустилась с низкого крыльца и повернулась вокруг своей оси, давая оценить новую прическу. Вытянула руки и растопырила пальцы, показывая цветастый маникюр.
– Ромчик, смотри, какая я… Королева!
Роман молчал, стараясь не сорваться и не нахамить. Юлька растерянно захлопала ресницами и пробормотала:
– Ты чего? Я же не сильно задержалась и потратила капельку… Ладно, две капельки.
Виноватый тон жены притушил злость. Роман дернул плечом:
– Да ты-то ни при чем. Бомж какой-то привязался, дичь всякую нес.
– Фу, бомж! – Юлька скривилась и показала кончик языка. – Грязный-вонючий, да?
– Еще какой… Черт помойный.
– Фууу, молчи, не надо.
– Ты спросила, я ответил. Все, молчу…
Юлька подскочила к нему, чмокнула в щеку.
– Пристают тут к моему Ромчику всякие вонючки-грязнючки… Не грусти, я тебя дома еще лучше пожалею. Пойдем, надо в магазинчик зайти, у Милашки корм кончается. И пиццу давай еще закажем? Там как раз баллов накопилось, вторая почти бесплатно будет.
Она взяла Романа под руку и шагнула туда, куда ушел калека. Роман потянул ее обратно.
– Тормози. Пойдем как-нибудь по-другому, туда этот ушел. Не хочу снова нюхать.
– А я-то как не хочу…
К дому они добрались спустя час.
– Вот засранцы! – с чувством выпалила Юлька. – Три шага до мусорки не донести.
Роман мысленно выматерился. Возле подъезда валялся распотрошенный мусорный пакет, содержимое загадило дорожку, попало на газон. Мятые бумажки, окурки, мелкие грязные осколки стекла, ржавые гвозди и болты, клочки зеленоватых обоев, буро-коричневые ошметки то ли сгнивших овощей, то ли маринованных грибов, еще что-то…
Юлька неожиданно взвизгнула, юркнула Роману за спину.
– Там, там…
Он посмотрел, куда показывала жена. Слева, под кустом шиповника, чернел небольшой продолговатый пузырь. Рядом лежало еще несколько странных предметов такого же цвета. В них было что-то знакомое, но Роман не понимал, что именно; он явно встречал похожее, только в другом виде. А сейчас эти вещи выглядели необычно, и подобная необычность отталкивала, тревожила.
Роман шагнул поближе, вгляделся. Осознание пришло вспышкой, разорванная картинка сложилась идеально. Страх коротко укусил и сменился отвращением.
Под кустом лежала дохлая, разорванная или разрубленная на части ворона. Пузырь-тушка, сложенные крылья, голова с приоткрытым клювом, лапки – похожие на засохшие веточки.
– Фууу, какая мерзость… – скулила за спиной Юлька. – Есть же такие садюги на свете. Бедная птичка…
Слова вырвались сами собой. Словно кто-то заставил Романа сказать их, не позволяя затеряться в памяти.
– Руби-Губи. Мусорная богиня.
– Что? – пискнула жена.
– Ничего, – прошептал он. Страх укусил снова. Почудилось, что слова – это первая весточка, потом он начнет терять контроль над телом и рассудком, превратится в Петрушку на ниточках, управляемого неизвестным кукловодом.
Роман поежился, выдавил сквозь зубы:
– Пошли домой.
– Пошли.
Юлька двинулась к дому, осторожно шагая по островкам асфальта, минуя мусор. Роман шел за ней, избегая только ошметков и стекла. Открыв подъездную дверь, он обернулся, профильтровал взглядом окрестности: нет ли где-нибудь сутулой фигуры в черной куртке? Хотя откуда калеке знать, где они живут? Если допустить, что тот проследил за ними, то когда бы успел все это разбросать? Понятно, предположение выглядит сущим абсурдом, но от вида расчлененной вороны чего только в голову не взбредет.
Бомжа не было. Выходит, совпадение?
Дверь в квартиру Роман все же отпирал с невольным замиранием сердца, прислушиваясь и принюхиваясь. Нет вроде бы ничего намекающего, что дома поджидает очередной эпизод чернушной фантасмагории…
– Милася моя! – в прихожей Юлька присела на корточки и начала гладить полуторагодовалую персидскую кошку, выскочившую на звук открываемого замка. – Мамуся тебе вкусняшек купила, сейчас дам, потерпи чуточку. А попозже гули-гулюшки сходим.
Через полчаса Роман плюхнулся в компьютерное кресло, включил ноутбук. Съеденная со сладким чаем пицца подняла настроение. Дурные мысли и предчувствия утратили резкость, отодвинулись на задний план.
Милашка запрыгнула на колени, потерлась о подставленную ладонь. И тут же перемахнула на столешницу, легла слева от ноутбука. Уставилась на экран, выжидая, когда оживет курсор.
– А вот фигушки тебе, – хмыкнул Роман. – Спряталась твоя игрушка.
Он почесал кошку за ухом, погладил по спине: раз, второй… Пальцы ощутили влажное, липкое, резко запахло чем-то противным. Роман отдернул ладонь, повернул ее к себе. Пальцы покрывала коричневатая слизь с прилипшими к ней шерстинками.
Милашка вытянула голову над клавиатурой, и кошку вытошнило – громко, исступленно. Первая порция такой же слизи, приправленная серыми, мелкими шевелящимися червями, шлепнулась на клавиши. Роман вскочил с кресла и схватил ноутбук, поставил его боком на пол, чтобы блевотина не затекла внутрь. Растерянно уставился на кошку.
Та не останавливалась. Коричневато-серая лужица росла, черви вдохновенно плели омерзительный, постоянно меняющийся узор. Набирающий силу запах вызывал тошноту. Кошмарно оскалившаяся кошка смотрела
